07.12.2016 20:46
Культура

Дмитрий Крымов: Запах театра - это смесь материального с мифическим

Дмитрий Крымов о современности классиков и запахе театра
Текст:  Людмила Безрукова
Российская газета - Федеральный выпуск: №278 (7146)
Читать на сайте RG.RU

В Петербурге представили спектакль-лауреат Золотой маски-2016 "О-й. Поздняя любовь". Обмениваться мнениями о постановке спокойно у зрителей не получается: спорят. В основе постановки Дмитрия Крымова - пьеса  Александра Островского, актуального и популярного у нас, как считается, во все времена. Что не помешало Крымову, унаследовавшему от своего знаменитого отца Анатолия Эфроса тягу к парадоксальности, "добавить" в  драматургию классика немного гротеска, чуть-чуть  патетики пополам с комизмом, и получить "на выходе" несколько  неожиданного, но вполне  современного нынешнему зрителю  Островского. Мыслями об этом и поделился с "РГ" режиссер, он же профессиональный художник, он же преподаватель Российской академии театрального искусства.

Ваш спектакль "О-й. Поздняя любовь" получил "Золотую Маску" как лучший спектакль малой формы.  Хотя саму постановку "малой", мне кажется, никак не назовешь.  

Андрей Кончаловский призвал не ходить в театр по интернету

Дмитрий Крымов: Любой формат - это  условность, чисто техническое разделение.  Ну вот, к примеру, есть у Пушкина стихотворение "Я помню чудное мгновение". А у Твардовского поэма "Василий Теркин".  Если бы им вручали награду, то, что же - Пушкин получил бы  ее в номинации "малая форма",  а  Твардовский - за "большую", так?  Но ведь  это странно, не правда ли, имея в виду  оба  гениальных  творения?..

Для меня безразлично, в каком формате  работать.  Я много лет ставлю спектакли  в  театре,  где  200 мест. И в этом смысле обречен  на так называемую  малую форму.  Что меня, конечно не устраивает. С другой стороны, когда Анатолий Васильев, к которому я когда-то пришел в его "Школу драматического искусства" со своим актерским курсом  в поисках места для продолжения работы,  первым делом повел меня смотреть зал.  В нем оказалось  48 мест.  Я робко предложил: "Может, еще стульчики поставим?". На что услышал:  48 заполненных мест - это лучше, чем 500 полупустых.  Он оказался абсолютно прав.  Я  совершенно с ним согласен. Малая форма, большая, много мест в зале, мало -  не  это делает театральное  произведение лучше или, наоборот, хуже.

В основе данной вашей постановки пьеса Островского "Поздняя любовь", которую непросто узнать, настолько вы ее "осовременили".  И название  с  подтекстом то ли нелепости, то ли сарказма.

Дмитрий Крымов: С названием как раз все просто. В записной книжке, где у меня было расписание репетиций, я для экономии времени  писал кратко: "О-й", то есть,  Островский.  И вообще мы начинали делать этот спектакль просто как шутку.  Что для меня было  чистой воды авантюрой. Решил, не стану ничего вырезать у автора, просто поменяю местами какие-то текстовые куски. Люблю этим заниматься. Для меня это в какой-то степени спорт.  Но в итоге  мы  ничего  в  Островском   не поменяли, текс почти весь авторский.  Просто по-разному  его произносим.  Получился шуточный текст. А, может, и не только шуточный.

На классика оглядываетесь: а чтобы он сказал о вашей авантюре?

Андрей Звягинцев: Лишнее знание нагружает актера лишними смыслами

Дмитрий Крымов: Вполне возможно, что Александру Николаевичу  и не понравилось бы наше творение. Но тут надо понимать, что невозможно ставить пьесы в том виде, в каком они когда-то писались.  Между прочим,  Островского  его современники не принимали - ни критика, ни зрители. Он слыл в драматургии  ниспровергателем  устоев.  И пьесы Чехова не принимали. Теперь оба - классики. Время идет, все переосмысляется, интерпретируется.   

То есть,  вы  берете у авторов  только сюжет?

Дмитрий Крымов: Нет, конечно. Тут имеет значение эмоциональное чувство, которое рождает литературное произведение.  И  тебе начинает казаться, что обязательно должен воплотить его на сцене  в какой-то театральной форме. Важно  подобрать к этой форме ключ. Вообще, не понимаю, почему нужно думать о том, что сказал бы  о  твоей постановке классик?  Достаточно того, наверное, что   получил от  него  творческий заряд, чтобы затем - с его помощью! - рассказать публике   что-то новое.  У писателя Андрея  Синявского в 1960-х годах вышел  роман "Прогулки с Пушкиным".  Его очень за него ругали, мол, как ты смеешь  - с  самим Александром Сергеевичем?!  Но  Пушкин не стал от этого меньше. Наоборот, открылся  потрясающе свободным человеком, который позволяет с собой гулять.  Если сейчас Островский  позволяет  мне делать практически тоже  с собой, честь ему хвала!  Высота его  как художника как раз в том, что он разрешает другим людям играть собой. А театр - это игра.

Мы начинали делать этот спектакль просто как шутку

Хорошо, если зрители понимают и принимают ее!

Дмитрий Крымов: У нас в России очень  хорошие  зрители.   Критики,  к сожалению,  немножечко профессионализированы, но  публика замечательная. Понимают все нюансы, которые закладываются в постановку. А там часто столько слоев!..  

А, говорят, современный отечественный зритель  испорчен, ему подавай что-нибудь легкое, веселое.  В какой-то степени поспособствовала этому  антреприза, разъезжая по городам и весям со слепленными на скорую руку постановками исключительно ради заработка.

В Омске объяснили причину отмены рок-оперы об Иисусе Христе

Дмитрий Крымов: Испортить  публику очень просто. В том числе, плохой  антрепризой. Да и большим спектаклем в  принципе тоже. Ведь зритель, как правило, не имеет крепких устоев. Мне самому в этом смысле повезло, есть с чем сравнивать.  Первым спектаклем, который я в своей жизни увидел, была легендарная мхатовская постановка "Синей птицы". Меня в 5 лет отвела на него мама (известный театровед Наталья Крымова - авт.).  Лучшее воспоминание  детства!  

В ваших спектаклях заняты главным образом молодые актеры вашей же лаборатории Театра "Школа драматического искусства". Вы принципиально не работаете с уже состоявшимися, именитыми мастерами?

Дмитрий Крымов: И с  именитыми работаю.  Например, с  Филиппенко,   Гаркалиным,  Ахеджаковой… Валера Гаркалин в свое время и подвигнул меня на первую постановку. Получилось  случайно. Мне очень нравился сам процесс работы над  спектаклем. Будучи сценографом, часто наблюдал, как это делал отец. При этом периодически сочинял "для себя"  что-то "постановочное".  Как-то придумал одну сцену для "Гамлета", рассказал о ней Гаркалину. Тот в ответ: так ты сам это и поставь! Стал регулярно наведываться ко мне в мастерскую, где я, весь в краске, у палитры, - какая постановка?.. Однако Валера убедил.  В 2002 году я  поставил "Гамлета"  на сцене Театра им. Станиславского. С него, собственно, и началось.

Что касается актеров, то  мне больше  нравится творить со своей  группой молодых ребят, а  не использовать  уже готовые драгоценные камни.  Интереснее самому помочь талантливому человеку стать  хорошим актером. Но иногда, когда мне кажется,  что нужно кого-то позвать к нам, в том числе, и для того чтобы мои ребята обогатились, зову.  

Ваш  отец - легендарный Анатолий Эфрос - не предлагал вам стать у него, например,  ассистентом? Или вы сами не хотели этого, чтобы избежать невольного ли сравнения  критиков, по другой ли какой причине?

Дмитрий Крымов: Тут все проще. Я не собирался быть режиссером, даже в голове не лежала данная тема.

Достигнув успеха не только в живописи, сценографии, но  и  в режиссуре,  которая поначалу "в голове не лежала",  с кем-то мысленно сверяете, то, что делаете? На кого-то ориентируетесь?  

Марина Неелова сыграла "Даму" в "Современнике"

Дмитрий Крымов: Сверяю  с отцом. Но только, конечно,  по духу.  По форме мои работы совершенно не похожи на то, что ставил он.  Да я и не хочу, чтобы  были  похожи. Честно говоря,  не знаю, как он  делал на сцене то, что в итоге получалось. Хотя  не один год  был художником на его спектаклях.  Передать, описать невозможно. Это все равно, что пытаться рассказать, как человек дышит воздухом.  

В свое время вы, профессиональный художник, создали театр, у актеров которого практически не было текста. Главное, утверждали вы, энергия пространства, в котором они действовали, а также разные "сопровождающие" звуки.  Но постепенно  стали уходить  от этого.  Что-то изменилось в ваших взглядах на сценическое искусство? В вас самом?  

Дмитрий Крымов: Художник на сцене всегда важен.  В смысле творец.  Он может использовать актеров, а может  животных, или сам выйти на сцену.  Каких-то законов тут нет и не должно быть. Критики любят выстраивать теории.  Меня недавно спросили: в какой степени сегодня в театре  важно слово? Я теряюсь. Я не  знаю.  Наверное, важно. И не только сегодня - всегда. И актер важен. И стул, если он стоит на сцене.  

Как-то вы сказали, что  художником можно и должно быть, когда волнует  запах краски.  А режиссером?

Дмитрий Крымов: Когда волнует запах театра.

А какой  у театра запах?

Дмитрий Крымов: Это смесь  чего-то  материального  с чем-то мифическим. Это Синяя птица, которая на самом деле всего лишь черный бархат.  Для меня это запах Чуда.

Драматический театр