Работая над этой картиной, Федор Сергеевич полностью сменил команду, оставив из той, что работала с ним на предыдущих фильмах, всего двух человек. Да и преподносит фильм публике он по-другому, нежели это делал с предыдущими проектами. За несколько дней до официальной премьеры "Притяжение" показали сразу в нескольких залах большого киноцентра в Чертаново. По сюжету именно в этом районе Москвы "приземлился" инопланетный корабль. Бондарчук с командой - от исполнителей главных ролей до композитора - зашли в каждый зал и представили картину первым зрителям. И, что оказалось особенно ценным для режиссера, эти люди - а фильм в Чертаново посмотрели почти тысяча человек - обошлись без "спойлеров", без пересказов сюжета в соцсетях. Другими словами, дали возможность остальным самим пойти в кино, посмотреть новинку и составить о ней свое мнение. Об этом же Федор Бондарчук попросил и журналистов на пресс-конференции. Так что если обойтись без пересказа, а высказать впечатление о "Притяжении" двумя словами, можно сказать, что Федор Сергеевич снял свою "Войну и мир" - этапный, масштабный фильм в его творческой биографии. И он другим, самым современным языком рассказывает о все тех же проблемах - человеческой агрессии (кстати, большое участие в фильме принимало министерство обороны) и взаимоотношениях людей между собой. Это касается и влюбленных, и отцов и детей, и друзей по двору и по школе, и все остальных. Именно поэтому разговор с Федором Бондарчуком начался с этой темы.
Федор Сергеевич, когда смотришь "Притяжение", то примерно на середине фильма появляется аналогия с "Войной и миром" вашего отца Сергея Бондарчука.
Федор Бондарчук: Я часто возвращаюсь к "Войне и миру". Ведь вдумайтесь в значение слова "мир". Это же не только мир как отсутствие войны, но и мир планетарный. В русском языке так много заложено в этом слове. С ним можно составить столько предложений! А фильм "Война и мир" - все-таки это самая важная и главная работа для отца, и для меня - в моей биографии и в жизни. И как своего учителя первым я называю отца, а уже потом - своих реальных педагогов во Всесоюзном Государственном институте кинематографии. Отец не учил меня по книгам. Мы все - дети, и мама тоже учились на его примерах.
Просто смотрели, как он жил. Поэтому я так или иначе сравниваю свои работы с тем, что он делал. В чем-то это и проявляется. Я никогда не забуду, как в свое время коллеги с одного телевизионного канала сделали тизеры из только что вышедшей тогда "Девятой роты" и фильмов отца, таких как "Судьба человека" и "Они сражались за Родину". Они провели подробную работу. И я сам был удивлен. Ставят рядом два кадра, и видишь, что они одинаковы. Задачи такой перед собой я не ставил. Так же как и в "Притяжении" - цитировать ли или тему Толстого, давать ли трактовку его философии. Более того, это довольно трудно - снимать свое кино, идти своим путем. Именно потому я так долго не начинал свой полный метр. В 38 лет - это довольно поздний дебют. Сначала я занимался делом, про которое никто ничего не знал, - музыкальным видео и рекламой. Но я себя чувствовал в этом комфортно, потому что был первооткрывателем и шел своей дорогой. Сейчас уже могу признаться, что, конечно, перед своим дебютом очень нервничал. У меня были комплексы. Я был рефлексирующим режиссером, потому что мне говорили, что рядом отец с его работами. Но сейчас для меня очень лестно такое сравнение.
Я перед премьерой фильма случайно увидел на столе его книжку ("Желание чуда". - Прим. С.А.), где во вступительном слове мама привела папины слова. И вот я прочитал одну его фразу: "Одни говорили, что жизнь есть борьба. Другие - что жизнь есть игра. Я придерживаюсь того взгляда, что жизнь - это работа. И чем больше работы, тем интереснее жизнь. Важно лишь, чтобы она тебе нравилась и была необходима людям". Эта энергия его жизненной и профессиональной философии распространяется и на кадр. Тогда - на кинопленку, на целлулоид. Вот этот "химический процесс", в основе которого лежат эти слова, я бы мечтал, чтобы он чувствовался и в моих работах.
Вы на своей лекции, посвященной фильму "Притяжение", говорили о том, что впервые снимаете про настоящее, что за будущим и прошлым можно спрятаться. Но не прячетесь ли вы за жанром фэнтези?
Федор Бондарчук: Есть пространство художественных образов, и это называется кинематограф. Есть документалистика, публицистика, артхаус. И есть возможность поговорить о серьезных темах, волнующих меня и зрителя здесь и сейчас через жанр, который завоевал большие экраны. Ведь в связи со свободным широкополосным Интернетом и гаджетами, которые становятся все доступнее по деньгам, я уже не говорю про звук в наушниках, теперь вовсе и не обязательно ходить в кинотеатр. Но именно из кинозалов приходит невероятно зрелищное кино, которое приглашает молодежную аудиторию.
Вырабатывает у нее привычку ходить в кинотеатры. Но все-таки на определенные фильмы. Понимание этого и желание общаться с широкой аудиторией - этот тот ход, который позволит, с одной стороны, находиться на этом же понятном им пространстве, с другой - говорить о серьезных вещах. Это ни в коем случае не попытка спрятаться или метафора. Это возможность в большом зале с большой (я надеюсь многомиллионной) аудиторией поговорить о важных вещах в новой для людей визуально привлекательной форме.
В американских фильмах разрушают Нью-Йорк, Лос-Анджелес, Чикаго и другие города, и зрители там к этому привычные. У нас подобное было лишь в нескольких случаях: в "Дозорах", когда разрушали Москву, в очередной части франшизы "Миссия невыполнима" с Томом Крузом - там взрывали Кремль. Вы приучаете российского зрителя к чему-то подобному и в нашем кинематографе? Особенно "людей из Чертанова", мир которых рушится прямо у них на глазах.
Федор Бондарчук: Для начала я надеюсь, что можно заинтересовать зрителей. Кино знают все, любят его, репертуар огромен - инопланетяне "падали" и на Лос-Анджелес, и на Вашингтон, и на Лондон, и на Кейптаун, и на другие города. Но если дело происходило в Москве, то, как вы правильно заметили, в "открыточных" туристических местах - таких, как Красная площадь. Так что я хочу "пригласить" зрителя взглянуть на наши родные спальные районы. А не на картинки с открыток. А дальше поговорить о серьезных вещах. Картина-то в первую очередь про людей. Инопланетный корабль - это некий "хук". Я сам, когда читал сценарий в первый раз, увлекся: он был так здорово и интересно выписан, даже на бумаге "летел". Но в определенный момент останавливаешься и думаешь: "Погоди, постой! Как это так - летающая тарелка упала, зашла в атмосферу, ее сбили истребители…" А потом понимаешь: это надо снимать!
Поэтому история в первую очередь была для меня неожиданна как для читателя. А это большой подарок для режиссера. Есть семь нот и ничего нового, казалось бы, и не напишешь. Однако возникают великие произведения и оригинальные музыкальные композиции. Вот так и в кино. Казалось бы, все уже снято. А вот эта территория была открытой. Но на ней есть другое, важное, что перевешивает действие для меня, как для режиссера.
Когда я смотрела фильм, то с удивлением отметила, насколько Александр Петров похож на молодого Олега Меньшикова. Вы специально так сделали?
Федор Бондарчук: Да, пересечения есть. Я еще обратил внимание, что Ирина Старшенбаум, которая играет дочь героя Олега Евгеньевича, также похожа на него. Они одной масти. В первую очередь глаза. А потом то, что произошло с героем Петрова, его трансформация, или, как говорят, "арка", она "сидит" и в герое Меньшикова, полковнике Лебедеве, и в каждом из нас. Это как раз тот разговор, который я предлагаю провести зрителю. Хотя бы задуматься, когда именно возникают агрессивность, ненависть и злоба. Александр Петров говорил о ревности. Казалось бы, бытовое слово, но оно включает в себя все возможные дикие характеристики человека, как-то желание лишить жизни, например. Невероятное проявление неосознанной агрессии! И изменить оно душу человеческую может! Потому герой Петрова перекликается с героем Меньшикова. Каждый из них меняется, и каждый по-своему.
Саунд-дизайнер "Притяжения" - мировая знаменитость Дэйв Уайтхед. Как удалось получить его согласие участвовать в фильме, и как с ним работалось?
Федор Бондарчук: Дэйв Уайтхед поразил тем, что он не скрывает свои знания, опыт и фантазию и с удовольствием ими делится. У нас просто этой профессии "саунд-дизайнер" никогда не было как таковой. Я уверен, что в ближайшее время она появится. Была бы возможность взять наших - взяли бы, как это произошло со студией компьютерной графики. Дэйву предложили поработать, и он заинтересовался как художник. Тут вообще разговор не ведется в плоскости гонорара. Первично то, интересен проект или нет. И Дэйв согласился. Он очень востребованный специалист. Например, когда мы делали финальный "микс" картины, у него выходило "Прибытие" (этот фильм Денни Вильнева представлен на "Оскар" в нескольких номинациях, в том числе за лучший фильм и за лучшую режиссуру. - Прим. С.А.). Но мы его заинтересовали на кинематографическом языке темой фильма.
Вы снимаете свой второй фильм в формате IMAX. Чем отличается работа, когда делаешь фильм в этой технологии?
Федор Бондарчук: Что касается IMAX, есть многие правила. Но это не какие-то специальные условия: например, если говорить про стереосъемку, она делается отдельно. Но IMAX это формат, который создан лишь для одного - помочь режиссерам и кинематографистам приблизиться к их мечте. Стереть грань между зрителем и экраном. Приблизить зрителя, а лучше всего перенести его в другое пространство - туда, когда он не замечает "лево" и "право" и нижней и верхней границы экрана. Это продолжение той магии, того волшебства, с которого и начался кинематограф. Все помнят, что на "Прибытии поезда" братьев Люмьеров люди вскакивали с первых рядов. Если бы летели птицы, зрители хотели бы их потрогать.
То есть вы бы хотели, чтобы зрители "Притяжения" испугались, что на Чертаново реально летит корабль, и выбежали из зала?
Федор Бондарчук: Отчасти да. А также и полюбили вместе с героями, и почувствовали в финале сопереживание, сострадание, прощение, возможность услышать и быть услышанным. Вот что такое IMAX - в первую очередь это творческий инструмент, а уж потом техническое обеспечение.
Я видела презентацию новых проектов вашей студии - фильмов "Лед", роад-муви "Только не они", сериала "Спящие". Все интересные, но по размаху и масштабу они несравнимы с "Притяжением". Будете ли еще снимать подобное кино?
Федор Бондарчук: Мы сосредоточенно смотрим на прокат "Притяжения" и будем делать "Притяжение-2".