Из него вы узнаете, почему Грю - хороший, а Дрю - нехороший, как "дотянуться" до Ди Каприо и стать его официальным (на самом деле нет) голосом, почему за Адамом Сэндлером приходится доделывать его работу, кто лучший пародист всех времен, а также зачем нужно "прокачивать психофизику" и "расчесывать чувствилище".
В третьей части серии "Гадкий я" вы озвучиваете сразу двух персонажей: Грю и его брата Дрю. Первый - гадкий, второй, судя по одному из трейлеров, еще более гадкий.
Сергей Бурунов: Нет, он, наоборот, полная противоположность Грю, он радостный, солнечный, позитивный. Это потом выясняется, что он не совсем радостный, солнечный и позитивный. Как бы Грю ни старался, он все равно добрый. Сценаристы очень хорошо потрудились над его образом. Он - скажем так, "добро во зле". Несмотря на весь комплекс его внутренних противоречий, он, в конце концов, является добрым человеком.
Вообще, если мы углубимся в историю мировой литературы, мы увидим, что все злодеи - на самом деле очень добрые люди. Просто в какой-то момент возникают обстоятельства, которые вынуждают их становиться злодеями. Так что Грю - это особенно заметно по его отношению к девочкам - добрый. Другое дело - Дрю. Там есть тонкий драматургический ход, но я его не буду раскрывать, чтобы спойлеров не было. А Грю прежде всего движет тщеславие - мой любимый из грехов, как говорилось в одном небезызвестном фильме.
Самые популярные персонажи франшизы - миньоны - говорят на каком-то своем языке, где среди многозначительных междометий попадаются испанские слова. Насколько я понимаю, в России их не переозвучивают.
Сергей Бурунов: Их не трогают, они говорят на каком-то своем особом языке, но, по-моему, их все-таки озвучивают коллеги-испанцы. Я не знаю, что именно они говорят, у меня нет никакого поясняющего текста, но моего персонажа с ними связывает долгая общая история, поэтому он как-то их понимает. Как Хан Соло Чубакку. Главное, чтобы у зрителей это вопросов не вызывало.
Грю заговорил вашим голосом только во второй части, в первой его озвучивал Леонид Ярмольник. Когда вы приступили к работе, нужно было говорить, как Ярмольник или как Стив Кэрелл, который подарил голос персонажу в оригинале?
Сергей Бурунов: Я исходил из своей природы. У Леонида Ярмольника своя психофизика, у меня своя. Нужно отталкиваться от своей природы, от своих физиологических возможностей. Но в принципе я максимально старался приблизиться к той форме, которую воплотили на экране художники-аниматоры и к той форме, которую задал своим исполнением Стив Кэрелл.
Вы один из самых востребованных актеров дубляжа в стране. Каким голосом необходимо обладать - узнаваемым или, наоборот, невыделяющимся - чтобы стать популярным в этой профессии?
Сергей Бурунов: Своим голосом. Что выросло, то выросло. С каким родился голосом, таким и необходимо обладать. Вопрос в том, как ты им владеешь и что ты им умеешь. А там - как получится, факторов на самом деле много. Надо быть хорошим артистом, прежде всего, профессионалом в своем деле. Это все достигается со временем. Обычно голос идентифицируется с актером, которого ты озвучиваешь. У меня есть ряд коллег, абсолютных профессионалов в своем деле, до которых мне расти и расти. Таких, как Владимир Иванович Зайцев, Владимир Владимирович Антоник, Ольга Зубкова, Владимир Еремин, который озвучивает Аль Пачино, они умеют голосом делать такие вещи, что мне до них еще очень далеко.
Наш цех - художники голоса. Голосом мы можем сделать так, чтобы человек в английской версии заговорил русским языком. Голосом можно передать различные состояния героя. Это отдельная наука: тут и образование профильное, и опыт, в том числе жизненный, и природа, и психофизика - в сумме всё складывается.
Вас часто называют "официальным русским голосом Леонардо Ди Каприо". Насколько я понимаю, это, мягко говоря, не совсем соответствует действительности.
Сергей Бурунов: Официального тут ничего нет. Ну какой "официальный голос"? Официально - это когда есть какая-то юридически подписанная бумага. А ее нет. Это все для красного словца, чтобы красиво звучало. Никакой я не официальный голос, я могу официально это заявить. У меня ничего ни с кем не подписано, просто как-то так повелось, что с 2005 года я озвучиваю Леонардо Ди Каприо в России.
С ним у меня как получилось сработаться - видимо, что-то природное нас роднит, резонирует. Это сложно рационально объяснить. Мой голос просто "ложится" на его лицо, и он начинает говорить по-русски. Точно так же и у других моих коллег есть ряд актеров, которых озвучивают только они.
Чтобы голос действительно "лег" на лицо, требуется, вероятно, соответствовать уровню мастерства того, кого озвучивать.
Сергей Бурунов: Да, до Ди Каприо дотягиваться надо. И это тяжело. Те ресурсы, в том числе физические, которые он тратит во время своей работы - это удивительно. А некоторых - наоборот, приходится "дотягивать".
Каких артистов приходилось "дотягивать" вам?
Сергей Бурунов: Адам Сэндлер. Все его знают как прекрасного стендап-комика, но мне с ним было очень тяжело. Этот человек не владеет ремеслом. Он говорит, говорит - эти стендаперы, они же все время говорят - и везде вставляет свои пять копеек. Очень много грязи в его речи, каких-то ненужных междометий. Он не способен играть отношения. Все эти романтические комедии, что я с ним писал, приходилось за него доделывать. Возьмем для примера небезызвестную картину "Притворись моей женой" с ним и Дженнифер Энистон. Дженнифер Энистон ему давала многое как партнерша. А он необходимыми навыками попросту не владеет, не слышит и не видит того, что должен. Он видит только себя. Пришлось ему голосом настраивать отношение к ней: как он менялся, что с ним происходило. А этот чешет и чешет в одну дуду, на одной струне.
Конечно, приходится дотягивать, вытягивать, для того мы и существуем. Но так бывало и в советском кино, и в современном российском кино часто бывает, когда артист на площадке не справляется. Его взяли, скажем, из-за подходящего типажа. И приходится потом его роль за ним дорабатывать при озвучке. Разгребать все то, что этот артист сделал, приходится нам. За него сыграть любовь, ярость, гнев - весь комплекс эмоций, который хотел видеть режиссер в кадре. Зачастую, к сожалению, наш труд - а это труд, поверьте - остается за кадром. И унизительно мало оплачивается.
Как работа за кадром, с микрофоном, повлияла на вашу работу в кадре?
Сергей Бурунов: Это две разные науки. Две разные вещи. И их нужно любить. Конечно, бесспорно, дубляж для меня стал школой. Я учился, я слушал, я смотрел, как работают мастера, и многое почерпнул для себя в плане профессионального багажа. Мне это очень помогает сейчас в кадре. Это тоже своего рода тренинг. Если ты, что называется, с холодным носом возле микрофона, а у тебя там в кадре Ди Каприо, и у него вены лопаются, и он кричит - а кричит он по-настоящему и плачет по-настоящему, - ничего хорошего не выйдет. Он репетировал эту сцену, он в определенном состоянии находится, колоссальные физические затраты испытывает, а я стою здесь, в теплой студии. Поэтому мне до него дотянуться еще сложнее.
Надо как-то расчесать свое актерское чувствилище, это тоже интересно в плане работы артиста над собой. Психофизика - тоже в своем роде мышца. Существуют всякие специальные тренинги по "прокачке" этой мышцы, приезжают звезды зарубежные сюда, и даже в США и Европе все артисты ходят на эти тренинги, чтобы постоянно себя раскачивать. Мне повезло в том смысле, что в моей профессии уже присутствует момент мощного тренинга - и психофизической подготовки, и речевой.
Последнее, к слову, также очень важно, почему-то об этом часто забывают. У нас сейчас проблема в том, что артисты не умеют в кадре говорить, и я это наблюдаю постоянно. Артисты не владеют мыслью, не владеют словесным действием. У нас есть слово. А в слове есть мысль. В слове есть темперамент. Я начал обращать на это внимание, и мне это очень сильно помогло. Взять те годы, когда я был молод, и теперь - я совершенно по-другому стал подходить к работе в кадре.
Стив Кэрелл заявил, что "Гадкий я 3", скорее всего, станет последним полнометражным фильмом франшизы с его участием. Есть ли у вас роли, которые вам надоело играть, или актеры, которых вам надоело озвучивать?
Сергей Бурунов: Лично я устал от пародии. Был известный проект "Большая разница", которому я отдал пять лет, и наступил момент, когда я понял, что этим заниматься больше не могу. Если работа превращается в поток, в конвейер, скоро ты уже начинаешь сходить с ума. Мне часто говорят, мол, это было так здорово, не хотите ли вы это возродить, и я отвечаю, что нет, не хочу ничего возрождать и не буду. Я больше этим не занимаюсь. А каждая роль - это всегда что-то новое, что-то интересное, от этого я не устаю. Хотя Стиву Кэрреллу, наверное, виднее. Его можно понять. Заформатироваться, вероятно, не хочет. Комедия -очень сложный жанр, и далеко не всем дано этим жанром владеть. Очень многие комические, трагикомические артисты блистательно играют драму. Тот же самый Стив Кэрелл прекрасно сыграл в "Охоте на лис".
Когда-то жанр пародии был довольно популярен в большом кино, но постепенно он выродился до дешевых пошлых балаганов. С чем, как вы думаете, это связано?
Сергей Бурунов: В кино немного другие законы. На телевидении, например, источников для вдохновения хватает за глаза. Хоть всю телевизионную сетку бери - и пародируй сколько хочешь. А в кино - проблема в форме, в драматургической оболочке, в которую пародию еще нужно облечь. Очень сложно написать цельный сценарий, чтобы в него гармонично встраивался пародируемые персонажи. В формате скетчей это легко. Берешь, допустим, выпуск новостей или какое-то шоу - и все, уже готовый материал, практически ничего не надо делать.
Пародия - жанр достаточно узкопрофильный, не рассчитанный на широкое потребление. Эталоном для меня в этом отношении всегда был Виктор Чистяков. Даже оригиналы его пародий говорили, что он их изображает точнее, чем они сами. Он пародировал Людмилу Зыкину, Ивана Козловского, подмечал и повторял даже такие малейшие детали, как добор дыхания у Козловского. И возникала магия. Создавалось впечатление, что перед тобой сам Козловский. Это была не просто пародия. Это совершенно другой уровень, гораздо выше, недостижимая вершина.
Анимационная комедия "Гадкий я 3" выходит в российский прокат 29 июня.