Михаил Николаевич, знаю, что в Польше недавно издали ваш роман "Похождения Кукуева" (написанный, к слову, давно), и вас пригласили на презентацию. Поделитесь впечатлениями от поездки.
Михаил Кураев: Надо ли говорить, что выход русского романа в переводе на польский в нынешних обстоятельствах событие примечательное. Политическая неблагосклонность к России, раздуваемая враждебность - не лучший фон для выхода и презентации русской книги. И надо отдать должное упорству и вере в непреходящие ценности, вере в коренное единство славянского мира, неистребимо живущих в наших польских друзьях. Года четыре, не меньше, потребовалась переводчику романа Яну Чехоцки на то, чтобы осуществить издание "Похождений Кукуева". Существенную роль здесь сыграла и поддержка со стороны искреннего друга России, прекрасного поэта, председателя Союза польских писателей Марека Вавжкевича.
Уже были приобретены билеты, составлена программа пребывания и встреч, как официальная Польша приняла постыдное решение о сносе памятников советским воинам, отдавшим жизнь за избавление Польши от фашистской неволи. Первым движением души было желание отказаться от поездки. Но я подумал, что именно сейчас важно быть с теми, кто дорожит дружбой с нами, для кого русская литература и культура близки и дороги. И не ошибся.
Под окнами моей гостиницы в Варшаве 10 июля, в плотном окружении полиции, разделенные металлическими загородками, бурлили, исходили криком две враждующие демонстрации - одна под знаменами Качинского, другая - Валенсы… А коллеги в Союзе польских писателей, преподаватели университета в Торуни говорили о нашем общем деле, о месте литературы в современной духовной жизни, о писательских судьбах и судьбах героев наших книг. Подарком же для меня стал альбом записи с концерта, на котором не в давние года, а нынче пели на шести языках песни Булата Окуджавы и Владимира Высоцкого, а зал - подпевал! Пели на польском, чешском, немецком, украинском, белорусском и по-русски. Вот что соединяет нас крепче любых Варшавских договоров…
Почему Торунь? В этом красивом городе, сохранившем, как и Краков, свое средневековое обличье (благодаря Советской армии!), на родине Коперника, издатель и предприниматель Адам Маршалек без оглядки на политическую конъюнктуру выпустил "нормальный" русский роман, не скандальный, не сенсационный, не "прикольный", вышедший в России десять лет назад.
В Польше сейчас больше разговаривают на английском языке, а мы говорили без переводчиков. Никуда не исчезли люди, которые знают и любят русскую литературу.
Какие вопросы вам задавали?
Михаил Кураев: В основном о творчестве, о работе: сколько писал роман, где материал нашел, много ли примешано вымысла. Всё без хитростей, без второго-третьего смысла. Был такой вопрос: "А вам не страшно так резко и открыто заявлять свою позицию по поводу нынешних "хозяев жизни"?" На что я сказал, что в моем возрасте уже ничего не страшно, все страхи позади.
Неужели не спрашивали о санкциях, о Путине?
Михаил Кураев: Нет! С одной стороны, отношу это к интеллигентности аудитории, с которой общался, чувству такта. С другой - надоело мусолить эти темы. И когда мы с коллегами встречались в приватной обстановке, то вели нормальные разговоры обо всем на свете, не влезая в политическое болото. Пели песни - и военных времен и советскую лирику. Опять же и Окуджаву.
А что вам дала поездка в Сибирь, на вечера "Этим летом в Иркутске"?
Михаил Кураев: Этот литературный фестиваль задуман и осуществлен первый раз 11 лет назад замечательной троицей: издатель Геннадий Сапронов, директор Академического драматического театра имени Охлопкова Анатолий Стрельцов, оба иркутяне, и писатель Валентин Курбатов из Пскова. Сапронов издает книгу, автор представляет ее с театральных подмостков и "держит вечер", с вопросами-ответами. Был риск, кто же летом пойдет в театр на встречу с писателем, если это не Кушнер или Маркес?
Наши опасения были напрасными. Люди, оказывается, соскучились по живому и серьезному разговору не с политиками и чиновниками, а с "нормальным" человеком, о судьбе Отечества, о живой и мертвой воде в искусстве, об отношении к прошлому, о надеждах на будущее. Первыми 11 лет назад "разжигали костер" Валентин Курбатов, Владимир Толстой и ваш покорный слуга. Прозаик, критик и директор музея "Ясная Поляна". Так сложился формат "вечеров": прозаик, поэт, критик и руководитель литературного музея-заповедника.
В этом году в связи с 80-летием со дня рождения Валентина Распутина наши встречи были посвящены ему. Шел живой интересный разговор о творчестве Распутина, были обсуждения, спектакли. Для сибиряков Валентин Григорьевич - фигура знаковая, близкая, родная.
Тема моего выступления - "Прощание с Матёрой" - тризна, или праздник?" - была подсказана документальным фильмом Сергея Мирошниченко "Река жизни". Летом 2009 года Распутин, Курбатов, Сапронов отправились в путешествие по Ангаре на родину Валентина Григорьевича. По дороге остановились в селе, где шел настоящий праздник с песнями и выпивкой по случаю переселения в город. "Прощание с Матёрой" за душу рвет, а здесь - гульба! Концы и начала, вечная болевая коллизия. Оплакивать ли уходящую крестьянскую жизнь или… Не простой разговор. Вспомнил я и о нашей с Валентином Григорьевичем предыдущей поездке по Иркутской области. Мы приехали на станцию Зима, отмеченную именем Евгения Евтушенко. Идем по одной из центральных улиц - ни одних добротных ворот, кольями подпертые заборы - черт знает из чего, не крашены. А ведь ворота - это лицо семьи, двора. Испачканные ворота - позор! А неприглядные, в заплатах? Спрашиваем: "Как же так живете? Коммунисты вам не дали ворота поправить, забор покрасить? Ждете, что Путин приедет и выпрямит столбы на воротах?" Не подобает, наверное, гостю так говорить, да только в Польше мы гости, а в Сибири все-таки дома.
Увы, такое поразительное наплевательское отношение к дому, своему двору, улице, а то и городу, вовсе не привилегия одного сибирского городка. Непонятное смирение перед убожеством среды обитания - не национальная ли это наша болезнь? Чем объяснить отсутствие самоуважения? Не хотят люди жить по-человечески? Вот такой литературный разговор! После меня говорил Распутин. И о том же - о самоуважении и об иждивенчестве, о богатстве земли и хамском с ней обращении, в общем, выдал дорогим землякам с отеческой щедростью.
Нынче в Иркутск приехали Валентин Курбатов, Владимир Толстой, Павел Фокин (известный достоевед, замдиректора Государственного литературного музея, автор интересной книжной серии "Классики без глянца"). Мы выступали и в театре, и в библиотеках. Губернатор даже дал вертолет, чтобы слетали в Аталанку, на родину Валентина Григорьевича.
И о чем вас спрашивали сибиряки?
Михаил Кураев: Вот записки с вопросами. "Как писатель должен готовиться к тризне?". "Когда у вас были творческие праздники, как вы их отмечали?". "Что для вас служит источником вдохновения?". "В чем секрет по-настоящему хорошего фильма? Почему одни становятся легендарными, а другие остаются однодневками?". "Что вы думаете о современном российском кинематографе?". "Как относитесь к экранизации русской литературы?". Вопросы, как видите, серьезные, двумя-тремя репликами не отделаешься.
Кстати, о кино. У вас есть опыт экранизации: "Господа присяжные", "Петя по дороге в Царствие Небесное" сняты по вашим произведениям. СМИ сообщали, что вы занимаетесь исследованием деятельности Дмитрия Менделеева и по вашему сценарию на "Ленфильме" будут снимать кино о великом русском ученом.
Михаил Кураев: Я тоже читал об этом в газетах, видел свое имя. Я написал примерно треть сценария, предъявил киностудии, но дальше всё заглохло. К сожалению, работа ушла в песок.
Второй год неизвестна судьба сценария "Красное колесо" по эпопее Александра Солженицына. По предложению Натальи Дмитриевны Солженицыной и заказу канала "Культура" я написал сценарий, претензий к нему не было. Что дальше - не ведаю.
В каком жанре вам интереснее работать - исторические хроники, повести о современности?
Михаил Кураев: Жанр подсказывает сам материал. Пример. Когда выходишь на реальную историю авантюриста по фамилии Дворников, ставшего у меня Кукуевым, невольно возникает сатирическая интонация. Когда берешь историю первого поколения русской интеллигенции, судебные реформы Александра Второго или как народовольцы казнят царя - какие здесь могут быть игры? Выдерживаешь интонацию хроникера. Ничего не врать, не сочинять. "Петя по дороге в Царствие Небесное" - здесь чувство сострадания к этому божьему человеку, симпатия к нему диктуют интонацию жития. А вот так, заранее: "А напишу-ка я, скажем, исторический роман", - этого нет. Я не сочинитель, я рассказчик.
Вам предлагали написать роман для серии "ЖЗЛ"?
Михаил Кураев: Был разговор об Астафьеве. Мы были очень близки последние десять лет его жизни. Но я отказался от этой работы и думаю, что правильно. Иначе продолжал бы ее по сей день. Я не из тех авторов, которые "пекут блины" на потребу или издают книги вроде "Я и другие"… Надо всерьез осмыслить феномен Астафьева, судьбу удивительного человека и великолепного писателя, его жизнь в контексте исторического, культурного развития нашего Отечества, последнюю книгу "Прокляты и убиты". Ведь это завершение великой русской "крестьянской" литературы. Будь я на 50 лет моложе, может быть, и взялся за это.
Что сейчас у вас в работе?
Михаил Кураев: Неожиданное отвлечение. У меня нет планового хозяйства. По предложению Президентской библиотеки я выступил с лекцией на свободную тему. Взял такую - "Битва за историю". Сегодня это один из самых болезненных, острых и самых важных перекрестков, где ломаются копья. Идет бурное переписывание истории. Лекция - это живой разговор, и всего на час, но это так меня задело, что я решил написать статью, где озвучил свое отношение к новой конъюнктуре: переоценке исторической роли наших коронованных дам, унижения народовольцев, возвеличивания Колчака... Сегодня между историей и тобой нет посредников, можно обратиться к документам, прочитать, например, какой интереснейшей фигурой был Борис Годунов, сколько городов основал (пол-Сибири!), каким дипломатом, полководцем был…
Есть работа и на перспективу. Журнал "Звезда" готовит номер, посвященный Заполярью. Пришла пора рассказать о своем отце, отдавшем этому краю лучшие годы жизни. Он энергетик, строил электростанции, лауреат Сталинской премии 1-й степени (1950 г.) за первую в стране подземную электростанцию. Станция пашет и по сей день! Может, мы и живем сегодня по большей части за счет того, что было создано этим удивительным поколением. Это были великолепные, бескорыстные, самоотверженные люди, я жил рядом с ними, а теперь пришла пора отдать им долг памяти.
*Это расширенная версия текста, опубликованного в номере "РГ"