К примеру, свои "деревья фактов" с сотнями ретвитов вырастили литературоведы, вместившие в 280 символов (объем сообщения буквально на днях вырос в два раза) сведения о том, что жена Есенина была внучкой Льва Толстого, а у героя "Пиковой дамы" не было имени, Германн - это фамилия. Уже есть треды от биологов: "До изобретения нейлона лучшие чулки делали из паутины паука нефилы". От историков: "Одно из первых упоминаний то ли народа, то ли профессии "русь" (rhos) - Бертинские анналы, государство франков, 839 год". От юристов: "Люди еще не придумали, как разграничить юридически небо и космос. Поэтому все зависит от типа воздушного судна". И даже от патологоанатомов: цитировать не будем, поскольку умение этих специалистов называть вещи своими именами многими воспринимается как цинизм. В дело вступили байкеры и художники, астрономы и религиоведы, спецы в бьюти-индустрии и кулинары. Идея же поделиться с миром не очень востребованным в обычной жизни, но бесспорно любопытным запасом знаний, который откладывается в процессе получения высшего образования, пришла выпускнице Санкт-Петербургского университета, лингвисту и начинающей писательнице Александре Голубевой. Она рассказывала о языке, используя при этом разные его регистры, включая и обсценную лексику. Собрала тысячи одобрений за несколько дней. Журналистам объяснила: филолог не должен бояться слов. И ушла в подполье.
О том, дает ли такой подход лишние "лайки" и являются ли короткие истории - предпочтительным форматом для Интернета, наш разговор с научным обозревателем портала "XX2 век" Лексом Кравецким.
Вот видите: из каких-то глупостей, болтовни, которая никого, кроме близких знакомых, не интересует, получилась увлекательная штука, зачатки народной энциклопедии... Это тенденция?
Лекс Кравецкий: Если и тенденция, то рожденная много лет назад. Все соцсети прошли этот путь от трепа о себе типа "я сегодня на завтрак пил кофе" до практически журналистики, в том числе специализированной. И это явственно стало заметно уже лет семь назад: этим особенно отличался российский "Живой журнал", где большинство блогов не столько о самих авторах, сколько о всяких видах человеческой деятельности. До "Твиттера" это только сейчас дошло.
Но вам не кажется, что такие длинные "ветви" по темам в "Твиттере" объясняются и тем, что "коротко и ясно"?
Лекс Кравецкий: Часто приходится слышать, что народ в Интернете длинные тексты не читает, поэтому статью на сайт нужно писать не больше, чем в полстраницы. Но на практике это не подтверждалось - ни со статьями, ни с видео. "Твиттер" эксплуатирует идею афоризма, вот с этим может быть связан интерес. Есть запрос на краткие и эмоциональные формулировки. Это разновидность интернет-творчества, но не единственный его вариант. Безусловно, есть запрос и на подробности.
Какие форматы в Интернете сейчас в моде? Как меняется география сетевого пространства?
Лекс Кравецкий: Не уверен, что есть формат, который особенно популярен. Уж точно он не связан с объемами информации, скорее с ее подачей. К примеру, видеоролики смотрят и трехминутные, и трехчасовые. Это не просто мои наблюдения. Мы статистику собирали, подключая к сайту счетчик, и через гугл-аналитик смотрели, сколько человек прочитало или просмотрело контент. Ну реально никакой корреляции между длиной и количеством просмотров.
Лекс, как вы считаете, использование мата - это обязательный ингредиент для зарабатывания "лайков"?
Лекс Кравецкий: С этим можно как раз и просчитаться. Несколько лет назад, когда нецензурная лексика была сильно табуирована в нашем сознании, употребление или подчеркнутое неупотребление мата было своеобразным маркером "свой-чужой". Но сейчас интерес к таким подачам погас. Некая агрессивность языка может способствовать успеху, но может и напрочь дело загубить.