Окруженные прохладным норвежским воздухом скандинавские боги-эскулапы лабораторий светлого будущего пытаются найти законный способ стерилизовать планету и решить проблему переизбытка человечества. Найденное ими соломоново решение - нанотехнологический гибрид Цветочного города из "Незнайки на Луне" и свифтовской Лилипутии: любой по желанию в одностороннем порядке (вернуть прежнее состояние никак нельзя) может уменьшиться и поднять тем самым экологическим фетишистам настроение. Это якобы позволит не только сократить загрязнение планеты, но и превратить бывших "великанов" ("большаков") в богачей - что многих, без сомнения, привлекает.
Несмотря на очень спорную экономическую целесообразность данного решения, картина поднимает и связанную с темой переселения планеты неразрешенную проблему мигрантов. В режиме "без комментариев" передатчики несут весть по проводам, чередуя кадры с теми, кого это касается, по мнению создателей фильма, в первую очередь - это азиатские и африканские регионы.
Между тем космополитичная грусть повествования переходит к уставшему от безденежья и невзрачного бытия заводскому трудотерапевту Полу Сафранеку (Мэтт Дэймон). Мучимый одиночеством в толпе мужчина, фамилия которого коэновским рефреном из раза в раз эхом произносится неправильно, всегда хотел помогать людям, но отчего-то не получает удовольствия от своей заботы о них. Вынужденный бросить учебу из-за болезни матери, днем он исправляет мелкие анатомические дефекты мясникам, а по вечерам приносит запакованную пищу домой, где ни жена, ни мать не жаждут жизни. Пока налоги просят пополнений, его тоскующий разум просит у вселенной обновления, и та наконец дает ему "маленький" намек - можно рискнуть и превратить свое существование в мечту, пусть и в другом, урезанном формате. Поразмыслив, Сафранек с супругой Одри (Кристен Уиг) решаются на операцию, движимые желание хоть немного пожить без оглядки на пустующее чрево кошелька. Однако жена покидает Пола в самый ответственный момент, и после вынужденного развода тот ищет утешения то в новых отношениях, то массовом кислотном танце, но результатом становится постепенное пробуждение классового сознания.
Параллельно выясняется, что чудо-технологии найдено еще одно применение - тоталитарные режимы, к примеру, попросту подвергают насильному изменению в размерах всех несогласных, что приводит к новому закату Европы и последующему зарождению религии с явным привкусом наследия Льюиса Кэрролла в хиппи-обработке.
Замедляя постепенно темп и время от времени уделяя внимание разной степени важности эпизодическим персонажам и операторским фокусам, режиссер окружает изменившегося Сафранека в итоге тремя фигурами: одноногой экс-протестующей Нгок Лан (Хонг Чау), оптимистичным гедонистом Дюшаном (Кристоф Вальц) и героическим капитаном из семьи капитанов Конрадом (Удо Кир). Каждый из них, поведав Сафранеку о скрытых нюансах нового мира, является лишь катализатором просветления главного героя, о чем тот впоследствии смутно догадывается и даже пытается угнаться за "ложным" катарсисом, но вовремя поворачивает колеса чемодана в обратную сторону.
Сложно не отметить, что картина вторит одному из приемов оскаровского бульдозера "Форма воды" - неомарксистская симфония Пэйна, благодаря композитору Рольфу Кенту ("День труда"), то бежит вприпрыжку за событиями, то, наоборот, заставляет их ускориться, но почти всегда музыка старается быть частью ДНК повествования, из-за чего саунд-дизайн первой части "Короче" разительно контрастирует со второй.
И вполне логичным образом в данном малокалиберном нанотеатре Александра Пэйна, многие проблемы и достоинства которого уже заложены в названии, именно призрак гуманизма в бардовском свитере наконец-то отстукивает ножом и вилкой заслуженную Сафранеком благодарность.