Владимир Иванович, человек труда - кто он сегодня? Сталевар, фермер - это привычно, понятно. Но героями картин фестивальной программы стали и учителя, врачи, космонавты, а победители получали в награду "Золотую рукавицу", то есть вещь хоть и гламурно-позолоченную, но все же рабочую. Это смешение понятий по недосмотру организаторов или отражение сегодняшних тенденций?
Владимир Хотиненко: Парадоксально, что такой вопрос возникает. Раньше на него был простой ответ: это человек, который занимается конкретным и нужным, общественно важным делом. И он счастлив, выполняя свою миссию. Когда-то это считалось естественным, само собой разумеющимся, и вдруг в наше время оказывается чем-то исключительным. А мне хотелось бы, чтобы стало опять обыкновенным, чтобы у молодых людей появлялись нормальные человеческие, а не глянцевые ориентиры. Поэтому подобные мероприятия очень важны, и дай бог, чтобы это деревце привилось. Мне кажется, статуэтка-рукавичка, что вручали победителям, чем-то похожа на саженец, которому сделали прививку. Эта аллегория важна.
Слово "глянец" прозвучало в самом начале, и не случайно, наверное. Возможно ли в наше время "глянцевых" приоритетов создать образ положительного героя в кино?
Владимир Хотиненко: Создание положительного героя - это самая сложная вещь в искусстве. Федор Михайлович Достоевский в то время, когда писал "Идиота", говорил, что знал лишь одного персонажа, положительного во всех отношениях, - Дон Кихота, потому что он смешон. То есть это сложнейшая задача. И я много раз пытался решить ее. Есть закон драматургии - в плохом искать хорошее, в хорошем - плохое. Положительный герой не может, не должен быть идеальным. Например, прототипом героя моего фильма "Поп" был отец Иоанн Крестьянкин, вот он - идеальный, иконописный персонаж в реальной жизни. Но в искусстве такое невозможно. Во всех отношениях правильный человек в кино никому не интересен.
А потом вас упрекали в том, что герой Сергея Маковецкого "получился не миссионером и пастырем, а социальным работником".
Владимир Хотиненко: Именно поэтому создать отрицательный образ - задача для режиссера и актера неизмеримо более простая и, я бы сказал, привлекательная. Герой моей картины "Демон революции" (другое название "Меморандум Парвуса") говорит очень важные слова: "Когда становишься на тропу зла, будто какая-то неведомая сила начинает тебе помогать". Так и есть на самом деле, в извечной борьбе добра и зла у зла значительно больше инструментов.
И все же кого из героев ваших фильмов вы могли бы назвать положительными?
Владимир Хотиненко: Сложный вопрос, черт возьми. Положительного героя определяют не по добрым глазам, а по поступкам. Почему у Чехова такие сложные персонажи? Вот он добрый, хороший, а никому не нужен… Ну, наверное, это герои фильма "72 метра", весь экипаж подводной лодки, очень разные люди. В этом смысле все они положительные персонажи. А в "Меморандуме Парвуса" положительных героев нет. Видимо, времена такие были.
Ну бог ним, с положительным героем. А просто герой нашего времени есть?
Владимир Хотиненко: Это богатый бизнесмен. Или любимая женщина богатого бизнесмена. Все. Потому что назначить героя нельзя. Героя должно выбрать время. Гагарин полетел... Гагарин - герой, все хотят быть космонавтами. А сейчас пока нет ситуации, где нужен какой-то один персонаж. Я бы сказал, сегодня герой - всякий человек, занимающийся делом. И в этом смысле настоящие герои показаны в фильме "Аритмия" режиссера Бориса Хлебникова - рядовые врачи, которые буднично делают свое дело, спасают людям жизнь. Наши хоккеисты, получившие золотую медаль на Олимпийских играх, - они тоже герои, и за них переживала вся страна, как в очень хорошем кино.
Нужна ли цензура в кино, возможна ли? Или пусть снимают, как считают нужным, а потом... не хотите - не смотрите. Но ведь кино - такой товар, который нельзя посмотреть и не купить, посмотрел - уже купил. И тогда обманутая в лучших чувствах публика считает себя вправе устраивать пикеты, рассылать угрозы и таранить двери кинотеатров личным автотранспортом, набитым газовыми баллонами, как это сделал у нас в Екатеринбурге один противник картины "Матильда".
Владимир Хотиненко: Человек так устроен, что любопытство им руководит. Он и знает, может быть, что фильм будет плох, но хочет сам в этом убедиться. И естественно, он потом имеет право выразить свое разочарование тем или иным образом. Создатели картины должны быть к этому готовы, мы ведь не для себя снимаем, в конце концов, а для зрителей. Но никто не имеет права нарушать закон, независимо от степени своего разочарования. Что касается цензуры, то, я считаю, она должна быть внутренней. То есть если режиссер снимет фильм, например про Христа, он должен понимать свою ответственность перед зрителем, а не просто упиваться возможностью самовыражения.
Вы преподаете во ВГИКе. Чему вы учите студентов? Какие надежды на них возлагаете?
Владимир Хотиненко: Мы учим их выражать свои чувства и делать это профессионально. Пытаемся научить четко различать добро и зло, потому что в последнее время этими понятиями стало модно манипулировать, как наперсточники шариками: раз-два, и угадайте где (это к вопросу о внутренней цензуре). Чего от них ждать - сложный вопрос, они все слишком разные. Но из сферы интересов нашего кино исчезла молодежная тема, поэтому я жду, что молодые режиссеры будут делать фильмы про себя. Мы про них ничего не знаем, способны только общие слова говорить, а они могут нам важные вещи объяснить.
Вы снимали картины на исторические темы. Наверняка серьезно изучали разные периоды истории. В 2016 году вышла ваша книга "Зеркало для России", где вы размышляете о прошлом и будущем страны через призму личных воспоминаний. Как вы определяете для себя нынешний этап развития страны и возможные перспективы?
Владимир Хотиненко: Если проводить аналогии, то вот совсем недавно было Смутное время - это наши девяностые. А сейчас… пружина сжалась. Сжалась до предела, учитывая все обстоятельства, учитывая откровенную внешнюю агрессию. Пока это странным образом нам помогло, и важно, как мы в дальнейшем сможем это осмыслить и использовать, потому что в скором времени пружина начнет разжиматься и что-то такое начнет происходить, очень существенное для России. Надо постараться сделать так, чтобы эта энергия не пропала впустую.
Как вы относитесь к проблеме государственного финансирования кино и так яростно в последнее время отстаиваемой свободы самовыражения получателей этих бюджетных средств? Возможен ли в нынешних условиях госзаказ в кинематографе?
Владимир Хотиненко: Госзаказ нужен, я убежден! В ближайшее время я буду делать доклад об этом на Общественном совете при Министерстве культуры РФ. Надо снять негативный оттенок с понятия "госзаказ". Государство определяет важные для себя темы и платит деньги за их воплощение. Имеет оно право на себя потратить кое-что? Не массовое производство, но два-три проекта, в которых поднимаются значимые для общества вопросы. Что касается качества "заказного" кино, так "Андрей Рублев" - это тоже госзаказ, в конце концов. Просто финансирование этих проектов должно быть таким, чтобы они стали привлекательными для самых лучших сценаристов, режиссеров, актеров. Чтобы по заказу государства кино снимали талантливые профессионалы, дорожащие своим именем и репутацией, а не хитрованы от кино. И фильмы о человеке труда тоже должны быть госзаказом на сегодняшний день. Кстати, все самые успешные фильмы последних лет сделаны с господдержкой.
Досье
Владимир Хотиненко родился в 1952 году. Творческую деятельность начинал на Свердловской киностудии: был художником-постановщиком фильмов "Гонка с преследованием", "Дым Отечества", "Казачья застава", "Вот такая музыка". В 1981 году окончил Высшие курсы сценаристов и режиссеров. Режиссерским дебютом Хотиненко стал фильм "Один и без оружия", который он снял в паре с Павлом Фаттахутдиновым в 1984 году. Заведует кафедрой режиссуры ВГИКа, преподает на Высших курсах режиссеров и сценаристов игрового кино, руководит мастерской факультета режиссуры в Московском институте телевидения и радиовещания "Останкино". С 26 июля 2010 года - член Патриаршего совета по культуре. В марте 2017 года вошел в состав Общественной палаты РФ.
Справка "РГ"
За возможность попасть в конкурсную программу фестиваля "Человек труда" боролись 405 проектов из шестидесяти одного региона РФ и стран зарубежья. Пятьдесят три из них, представляющие Россию, США, Индию, Республики Молдова и Беларусь, вошли в шорт-лист фестиваля. Победителями в главных номинациях стали картины "Мой лучший друг" режиссера и сценариста Элины Суни (в номинации "Лучшая игровая картина"), "Американская мечта" московского режиссера Андрея Ананьина ("Лучший неигровой фильм"). Лучшим сетевым проектом признан проект, снятый по заказу госкорпорации Росатом, рассказывающий о ветеранах отрасли.