Маленький полустанок посреди бескрайней казахской степи. 1953 год. Здесь разворачивается история семьи: война, плен, возвращение, клеймо "врага народа" и новый арест, смерть во время пересылки. Бредут по кругу человек и верблюд - так, как веками ходили по этим путям торговые караваны. Только теперь на смену верблюдам пришли поезда - старый паровозик круг за кругом тянет за собой вагоны, то ли грузовые, то ли с заключенными. В московском театре кукол "Таратумб" объединились актеры, музыканты и режиссеры из разных коллективов. Постановку по роману Чингиза Айтматова "И дольше века длится день" (режиссеры Антон Калипанов, Ольга Шайдуллина) они выпустили как совместный проект с музеем истории ГУЛАГа.
В этом спектакле люди, пространство и сценический реквизит преображаются в мощную метафору, а действие, возносясь над вещной средой, переплавляется в мистерию. Именно это сочетание - реального предмета и философской притчи - создает пронзительное ощущение сопричастности каждого человека к дыханию истории.
Томский театр "Скоморох" обратился к антивоенной комедии Фернандо Аррабаля "Пикник". К юному солдату приезжают родители и устраивают вечеринку. Стол накрывают прямо на месте боя и приглашают "врага" - точно такого же солдатика из неприятельского окопа. Потом двух санитарок, которые, запыхавшись, бегают по полю в поисках погибших. Веселый пикник под бомбежками; гротескная ситуация. Режиссер Сергей Иванников начинает спектакль с эффектного видеоряда: в темноте некие невидимые силы управляют движением мира, то выпуская армию игрушечных манекенов, то вереницу маленьких танков, штампуя под конец бетонные могилы для погибших.
Спектакль "Попугай и веники" Пензенского театра кукол воспроизводит жизнь, застывшую во времени. Бессюжетная пьеса Николая Коляды 1997 года поставлена Владимиром Бирюковым со всеми приметами "ушедшей натуры". На сцене - свалка брошенных вещей, среди черных мусорных мешков громоздятся старые ламповые телевизоры. Три человека и попугай сидят на перроне, наблюдая за движением поездов, которые несутся на экранах неведомо куда. Несмотря на внешнюю выразительность кукольных героев, действие осталось на уровне мрачной рефлексии. Мы видим замкнутую среду "бывших людей", обнищавших, потерявших себя, способных лишь на бесконечные воспоминания об ушедшем навсегда мире.
Довольно неожиданный эксперимент - "Снегурочка", поставленная Евгением Ибрагимовым в Костромском театре кукол. Спектакль без слов, от сюжета Островского осталась еле заметная канва: языческая церемония встречи весны в царстве Берендея. Все подчинено музыке и пластическому рисунку. Переплетаются и множатся метафоры, не всегда понятные. Неясность смысла затушевана общей медитацией ритуального действа. Она воздействует на зрителя через ритм, экспрессию движений, образы, сотканные из полутьмы и намеков.
Аккорды замедленной, чуть отстраненной баллады определяют тональность спектакля "Алые паруса" по повести Александра Грина (Махачкалинский театр кукол). Виктор Никоненко, художник и режиссер постановки, придумал точное образное решение. Синее полотно моря на авансцене, корабль под парусами, качающийся на волнах, маленький домик Ассоль и замок Артура, а выше - пустые чердаки, где взрослеют два ребенка. Грустная тема одиночества проходит через все действие, хотя герои-куклы постоянно ведут невидимый диалог. Все голоса персонажей, их мечты и надежды отданы рассказчику (текст от автора мастерски читает Сергей Дрейден), и в финале многоголосие достигает крещендо: те, кто предназначен друг другу, конечно же, встретятся и вместе уплывут вдаль.
Пять кукольных спектаклей "Золотой маски" этого сезона отличаются по масштабу и уровню. Психологическое напряжение фестиваля каждый год "обрушивает" постановки, до того блестяще прошедшие на родной сцене. Театр кукол - организм живой и хрупкий. Но при всех колебаниях он уникален, ибо только здесь, на наших глазах одухотворяется мертвая материя и сердце зрителя бьется в унисон с кукольным героем.
Церемония вручения российской национальной театральной премии "Золотая маска" состоится 15 апреля на новой сцене Большого театра.