В среду неравнодушные одесситы вновь пришли к стенам Дома профсоюзов, который вот уже четыре года стоит опустевшим. Допуск к месту памяти был ограничен: накануне полиция оцепила площадь железной сеткой, вокруг выросли рамки металлодетекторов, через которые люди несли цветы, невзирая на все ограничения. Впрочем, почтить память жертв бойни с самого утра оказалось невозможно: взрывотехникам было поручено исследовать и без того огороженную площадь на предмет "подозрительных" объектов, которые так и не были найдены, однако на их поиски ушло несколько часов. Предвидя подобную ситуацию, многие поспешили возложить цветы заранее. "Убийц и их прислужников к ответу", "2 мая в Доме профсоюзов были убиты десятки одесситов. Помним. Скорбим" - гласили надписи и листовки, расклеенные на площади. После заупокойного богослужения на Куликовом поле зачитали имена и краткие биографии погибших, а в небо были выпущены черные шары и белые голуби.
В день скорби традиционно активизировались местные неонацисты и члены ультраправых группировок. По свидетельству очевидцев, днем над местом трагедии барражировал беспилотник с черно-красной символикой Украинской повстанческой армии (запрещена в РФ). Однако власти не обращали внимание на провокации. Между тем в районе железнодорожного вокзала сразу несколько неизвестных напали на мужчину, который шел с цветами к Дому профсоюзов. При этом одесские стражи порядка официально запретили проносить на Куликово поле любые атрибуты с символикой СССР и даже Георгиевские ленточки, давно ставшие символом приближающегося Дня Победы. Об этом наглядно свидетельствовали информационные стенды с перечеркнутыми изображениями Сталина, Ленина, красных бантиков и октябрятских звездочек.
Формально на траурных мероприятиях в Одессе запретили и демонстрацию нацистской идеологии, но - лишь формально. Свой собственный "марш победы" на вечер 2 мая заявили запрещенные в России организация "Правый сектор"и партия "Национальный корпус", созданная на базе батальона "Азов". Пройтись под их знаменами от парка Шевченко до Соборной площади изъявили желание более полутора тысяч человек. Впрочем, далеко не все украинские политики сочли такую ситуацию нормальной. "2 мая 2014-го в Одессе - это трагедия для всех нормальных людей. Траур. Какие-то люди собираются праздновать победу над Одессой, написал накануне у себя в соцсети Facebook народный депутат Николай Скорик. - Разрешая такие вещи и гоняясь за бабушками с Георгиевскими ленточками, власть четко показывает, чья она и кому она служит. За свою историю Одессу еще никто не победил, даже если им так казалось. Одесса свое возьмет. Ужас в том, что никто не вернет погибших родным и близким. И это никак не исправить. Светлая память".
Как писала "РГ", на прошлой неделе "Нацкорпус" провел скандальную пресс-конференцию, на которой один из спикеров откровенно заявил об отсутствии, по его мнению, состава преступления в массовом убийстве. "То есть там (в Доме профсоюзов. - Прим. "РГ") были не люди?" - уточнили у него. "Я считаю, что нет", - ответил представитель националистов. На пресс-конференции присутствовали и наблюдатели ОБСЕ, которые никак не прокомментировали эти заявления. Столь же пассивно в ОБСЕ и многих других организациях относятся к отсутствию всякого прогресса в расследовании одесской трагедии. Следователи так и не предъявили обвинений никому из участников столкновений из числа радикальных боевиков "майдана", агрессивных футбольных фанатов и членов неонацистских группировок. Зато украинская прокуратура добилась заключения для некоторых активистов "антимайдана", которые обвинялись в организации массовых беспорядков, но затем были оправданы судом. Люди, которые сами пострадали при пожаре, в итоге оказались единственными, кто был наказан. Не завершены уголовные дела о центральных событиях вокруг Дома профсоюзов, фигурантами которых выступают, к примеру, местные пожарные или бывший глава одесской милиции Дмитрий Фучеджи, находящийся в бегах. В прошлом году международная правозащитная организация Human Rights Watch признала: перспектива объективного разбирательства, установления истины и наказания виновных по-прежнему остается крайне неопределенной.