Братья - это Эмиль и Йохан, вкалывающие до седьмого пота в известняковом карьере где-то посреди нигде, в пространстве вечной зимы, покрытом мелом и снегом. Географически оно может располагаться где-нибудь на севере Дании, но живет по законам миниатюрной замкнутой антиутопии, полностью изолированной от внешнего мира (если таковой существует вообще). Все ее жители циклично перемещаются между несколькими угрюмыми локациями (шахта - карьер - цех - лес - барак), механически повторяя одни и те же действия, по расписанию выползая из кромешно черного ада шахты на поверхность, в ад белый - и по звонку заползая обратно.
Беспросветная рутина давно превратила каждого, находящегося здесь, в хмурого и нелюдимого истукана с душой, покрытой известковой пылью, которая проникает буквально в каждую щель. Отчужденная от человечества среда обитания отчужденных друг от друга людей. И даже родные братья способны на настоящие взаимные эмоции только в ситуации открытой и непримиримой конфронтации.
Вопреки названию картины, в центре внимания находится только Эмиль (известный по "Мосту" Эллиотт Кроссет Хов) - молодой и ехидный парень с кучей комплексов, противостоящий окружающей его безысходности посредством озлобленного дуракаваляния и отвлекающийся от своей Weltschmerz при помощи маленького нелегального бизнеса: он ворует со склада химикаты, делает из них сивуху и сбывает коллегам, явно его при этом недолюбливающим. Вдобавок он безнадежно влюблен в единственную в этом мужском царстве девицу, и нерастраченная сексуальная энергия, помноженная на угнетенность от нехватки любви и внимания, только усиливает в нем задор бесшабашного провокатора.
Напряженность, которой, как пылью, наполнен местный воздух, в конце концов приводит к экзистенциальному взрыву, недвусмысленно визуализированному "постреалистом" Палмасоном. Точнее, взрывов, наносящих фатальный удар по хрупкой конструкции бытия Эмиля, два, и происходят они почти одновременно. Первый производит брат Йохан с его донжуанскими подвигами (собственно, для этого он тут и нужен), второй - трагические последствия употребления пойла одним из его сослуживцев. И запоздалый бунт, сменяющий латентный протест, конечно, обречен на провал: это уже отражается в холодных глазах бесчеловечного начальника (Ларс Миккельсен на таких ролях уже не одну собаку съел).
Лента, сначала прикидывающаяся производственной драмой, а потом оборачивающаяся фантасмагорической галлюциногенной притчей об одиночестве и болезненных последствиях высвобождения подавленной агрессии, которую оно порождает, время от времени сбивает с толку повествовательными вывертами и грубоватым символизмом, периодически демонстративно отказываясь от заданного было ритма и кидаясь от сонной депрессии к лихорадочной активности, лихо размахивая торчащими отовсюду мужскими гениталиями (артхаус же, а вы как хотели?). Это делает просмотр "Зимних братьев", все же остающихся сыроватым дебютом, не самым простым зрелищем. Но известного нордического шарма не лишает.
3.5