Актерский состав этой вольной исторической мелодрамы с самого начала выглядел многообещающим - вряд ли среди лиц британского кинематографа можно найти более подходящую кандидатуру на роль француженки, чем Кира Найтли. Экспрессивность, шарм, авантюрная искорка в глазах и грациозность не раз помогали актрисе в создании образов, выделявшихся из общих канонов англо-американского культурного контура. И ожидания нисколько не обманули - если этот фильм и показался кому-то условно французским, то эта заслуга принадлежит ей одной.
Куда более обескураживающим было явление в полнометражном формате талантливого Доминика Уэста, давно не радовавшего своим присутствием в сколько-нибудь масштабных произведениях (считать ли таковым детище Рубена Эстлунда "Квадрат" - вопрос отдельный). Во всяком случае, в этом фильме мы видим какого-то удивительного, нестерпимо одномерного Уэста (и никак не можем узнать в нем блестящего виконта де Вальмона из "Опасных связей"). Это перевоплощение настолько чудовищно, что к Вилли, как это ни противоестественно, хочется поближе присмотреться, а потом, не выдержав, с двойным отвращением отпрянуть.
По сути дела, фильм достаточно прилежно пересказывает жизненные перипетии французской писательницы Сидони-Габриель Колетт, вышедшей по молодости и неопытности замуж за маститого парижского критика и писателя Анри-Готье Виллара, оказавшегося полным ничтожеством - и в человеческом, и в профессиональном плане. Видя разочарование супруги и распознав в ней тоску по родной сельской Бургундии, предприимчивый писака обращает это в свою пользу: Колетт обретает голос в виде стального пера, но хитрый муженек предусмотрительно лишает ее имени. Пронзительные, глубоко психологические девичьи романы, написанные от лица некоей Клодины, выходят в свет и вмиг становятся популярными, а Колетт превращается в литературного раба, будучи дважды закабаленной - как жена и как бесправный работник.
Чувствуя себя обманутой, пытаясь отомстить за попранную честь, Колетт не знает, куда податься - идти на окончательный разрыв с мужем она еще боится, равно как и разоблачить его. Но, как оказывается, некоторые представители высшего света также отличаются наблюдательностью. И так уж случается, что понять и оценить по достоинству Коллет как личность смогла только легендарная Мисси, в миру - Матильда де Морни, между прочим, дочь сводного брата Наполеона III и княгини Софьи Трубецкой. Далее на экране развивается вторая (представленная зрителю как единственная) история любви.
Этот этап жизни Колетт выпал на ее зрелую молодость и, возможно, именно в силу этого был так головокружителен, беспечен и авантюрен, но с точки зрения биографической он не явился окончательным и бесповоротным обретением писательницей своего "я". Создается впечатление, что Колетт очень хорошо понимала, от чего она хотела убежать, а вот идеалы феминизма, вполне возможно, были средством - спору нет, интригующим и манящим своей провокационностью, но уж никак не идеологически осмысленным выбором. Скорее всего, и однополая любовь не расценивалась ею как продолжение феминизма. Кстати, впоследствии реальная Колетт дважды вышла замуж, стала матерью и помимо этого имела в высшей степени теплые отношения с рядом творческих личностей своего круга.
Весьма любопытна амбивалетность режиссера и типично британское нежелание становиться слишком уж серьезным - он, конечно, изображает Мисси прекрасной дамой без страха и упрека, но в то же время откровенно посмеивается над ней - мундир и фрак далеко не льстят ее округлым формам, делая происходящее с ее участием откровенным маскарадом, а мужеподобные замашки маркизы де Бельбеф являются типичной женской идеализацией образа вожделенного избранника (и у Денис Гоф мастерски получилось это изобразить).
Что же касается визуально-стилистической стороны - англо-американской съемочной группе предстояло изобразить перетекание belle époque в fin de siècle. Это получилось предсказуемо забавно и очень своеобразно (вспомнить хотя бы недавние очаровательные попытки воскресить на экране сименоновскую Францию в "Мегрэ" производства ITV). От юности Колетт веет британской "эпохой регентства", а сама она больше похожа на условную героиню Джейн Остин, стремительно шагнувшую из предвикторианских реалий в объятья эдвардианства, но так и не сумевшую перепрыгнуть Ла-Манш в одно касание.
4