Поделиться
"Колетт": без сексизма не бывает феминизма
Юная французская пейзанка, дочь отставного военного, выходит замуж за столичного повесу, журналиста и писателя, который творит под псевдонимом Вилли. Причем в основном творит не сам, а руками "литературных негров". Вскоре таковым становится и его молодая жена. Она излагает на бумаге чуть приукрашенные воспоминания о собственном беззаботном детстве в буколическом раю, изменив свое имя на Клодин, а ее муж издает их под своим именем. И книжка сходу разлетается, как горячие круассаны.
"Колетт" - уже третий за последние две недели фильм в российском прокате о талантливой писательнице и ее отношениях с мужиком-козлом. Второй - основанный на реальных событиях. И тоже второй - где мужик-козел выдает талантливые сочинения супруги за свои, в одно лицо пожиная мясистые плоды славы.
Кто-то скажет: конъюнктура. Или: дефицит фантазии. Или: то и другое в совокупности. Но нет, конечно же, это - всего лишь совпадение.
Справедливости ради стоит заметить, что "Колетт" из них самая бодрая. Этот байопик скачет по жизненному пути своей героини легким, задорным галопом, а фильм раздроблен на множество мелких эпизодов, озаглавленных по годам.
Мы знакомимся с Колетт в 1893 году - когда та встречает Вилли и переезжает к нему в Париж. Она свежа и полна страсти к жизни, любит его беззаветно и даже измену ему прощает, поддавшись на обещания больше ни-ни и кристальной честности впредь. Хотя любому сразу ясно: тот еще гаденыш самодовольный, и слово его сантима ломаного не стоит.
Колетт энергична, предприимчива, свободолюбива и умна, находится в непрестанном поиске нового. Муж ее - эгоист, будущий импотент (это был спойлер) и жалкое ничтожество. Впрочем, рождение серии книг о Клодин, которая прославила сначала самозваного, а затем и истинного автора, впоследствии послужившее основным материалом для фильма, - заслуга в некотором смысле их обоих.
Изначально то была инициатива именно его: напиши что-нибудь, дорогая, попробуй - авось чего и получится. Получилось. После оглушительного дебюта он покупает ей дом, запирает в комнате этого дома и предъявляет ультиматум: сиквел накропаешь - выпущу. Ну а дальше она и сама уже как-то в это дело втягивается.
То есть методы-то, конечно, предосудительные, антигуманные, но взглянем в лицо фактам: стимул был дан. К творческому развитию и к саморазвитию тоже. Не будь этот Вилли таким жестоким расчетливым токсичным гадом, жарила бы Колетт котлеты до конца дней. И не знал бы никто ничего сейчас ни про Колетт, ни про "Колетт". Такой вот парадокс. Без сексизма не бывает феминизма.
Пути Колетт и Вилли постепенно расходятся. Он как был жалким ничтожеством, так им и остается, умудряясь в жалкости и ничтожности еще и прибавлять. Она же стремится ввысь. Находит себе мужеподобную пассию, которая учит ее правильным феминистским ценностям, и настоящее призвание - отплясывать на сцене, гениталием тряся. То есть всячески эпатируя. В частности - однополыми лобзаниями и голой грудью (левой).
Европейской публике на заре двадцатого века подобный эпатаж был решительно не по нраву. Теперь его показывают на большом экране, что наглядно иллюстрирует, какое расстояние преодолело человечество (вернее, небольшая его часть) за каких-то сто лет. И благодарить за это, видимо, следует в том числе отважную и сильную любвеобильную Колетт.
Победа и триумф эмансипации провозглашаются надрывным монологом, который в конце с чувством произносит исполнительница главной роли Кира Найтли. Из тех, что обычно цитируют на церемонии раздачи "Оскаров". Только, случись такое на самом деле, вряд ли Кира Найтли, сжимая в руках статуэтку и мило улыбаясь во все свои белоснежные тридцать два, скажет спасибо тому давно почившему негодяю за драматическую глубину своей роли. Несправедливо это как-то.
3.5