У кино-"ангела" Карлоса есть прототип - реальный Карлос Робледо Пуч, семнадцатилетний подросток по прозвищу "Ангел смерти". Он в начале 70-х за короткий срок совершил в Буэнос-Айресе 11 убийств, несколько грабежей и пару изнасилований, но долго выходил сухим из воды, потому что его голливудский экстерьер ни у кого не оставлял сомнений в его невиновности: ну не может такой красавец быть таким гадом! На эту роль инициатор фильма сценарист и режиссер Луис Ортега берет смазливого 19-летнего Лоренцо Ферро, пухлогубого андрогина с ореолом блондинистых кудрей вокруг ангельского чела. Детская слащавость облика вызывает в окружающих род сентиментальной слабости во всех членах: им хочется трепать его за волосы, трогать за губки, чесать за ушком, и совершенно невозможно предположить, что он способен прихлопнуть даже муху. Поэтому его трудовая, судя по всему, семья души в нем не чает, и только уставшая от хлопот мама иногда удивляется, откуда у сыночка столько денег. Сыночек же в свободное от любви к маме время отправляется искать приключений, от которых стынет кровь в жилах. Он проникает в состоятельные дома, горстями выгребает драгоценности, угоняет мотоциклы и убивает тех, кто не вовремя подвернется под руку. Корыстных побуждений здесь нет - награбленное он может отдать нищему или подарить втюрившейся в него девушке. Он действует, повинуясь внутренним голосам и порывам, из чистой любви к искусству: приятно сознавать, что окружающий мир принадлежит ему.
Вот такой фильм с такими мотивировками. Он не ответит на вопрос, каким образом герой умудряется легко проникать сквозь стены хоть частного дома, хоть ювелирного салона, и почему нигде не работает сигнализация, а машины не бьют тревогу, когда их угоняют, и отчего все полицейские такие лохи, что ничего не стоит обвести их вокруг пальца. Он ответит ни на один неудобный вопрос занудного зрителя, но будет методично добавлять в этот суп все новые щепотки то соли, то перца, обильно сдабривает сюжет острыми специями - в частности, легким гомоэротическим мотивом. И особенно упирает на странности характера: необъяснимость поступков - единственное им объяснение. Вот Карлосу приглянулся его одноклассник, крутой парень Рамон Перальта (актер Чино Дарин) - и он не находит другого способа сблизиться, кроме как прижечь ему затылок паяльником. Потом станет ясно, что наш герой вообще клюет на все, что движется, - даже на папу Рамона, закоренелого преступника (Даниэль Фанего). Предполагается, что и бандитские его налеты - род утоления экзотичных сексуальных потребностей. Уродливая, искореженная всеми земными грехами, перемазанная нечистотами натура, для которой нет ничего святого, в оболочке чистейшего ангела - сама эта конструкция, вероятно, должна в себе нести некую садомазохистскую притягательность для податливого зрителя: мол, такой красавчик - а уже чудовище!
Похоже, режиссер Луис Ортега так не решил, о чем и для чего он делает картину. Зачем, кроме утоления любопытства зевак, вытащил на свет божий подробности криминальной практики сдвинутого по фазе паренька, и ныне отбывающего пожизненный срок. Чтобы устроить из кинозала кунсткамеру психических казусов или подчеркнуть изначальную порочность человеческого существа? Предложить нам посочувствовать социопату, аргентинскому Чикатило, раздираемому своими странными вожделениями? Несомненно, "Ангел" вызовет в памяти зрителей многие примеры кино, связанного с социопатами. Мне, к примеру, вспомнился "Заводной апельсин" Кубрика. Не потому, что Ортега сотворил такой же шедевр - а от противного: Кубрика интересовали социальные истоки вдохновенных преступлений героя и нутро этих новых фашиствующих поколений, а Ортегу интересует хроника преступлений сама по себе, по принципу "давай подробности!". Примерно так же, как упивается кошмарными подробностями фон Триер в своем провокационном опусе о серийном киллере Джеке. Правда, в решительные моменты нерешительный Ортега пасует: дотошно, как в рапидной съемке, живописует детали ограблений и бегств по карнизам над безднами, но гуманно отводит взгляд камеры от убийств, и о гибели одинокого старика в роскошном доме мы узнаем не сразу. Это почти цитата из "Заводного апельсина", но не доведенная до нестерпимой развязки.
Некоторые модные черты современного не в меру откровенного кино, а также имя Педро Альмодовара, одного из продюсеров картины, привели фильм Ортеги на экраны Каннского фестиваля и дали повод выдвинуть его на соискание "Оскара" от Аргентины. Но в список номинантов он уже не попал - думаю, по той же причине неясности глубинных мотивов картины: вне осмысления выведенного ею человеческого типа она лишена базового элемента любого искусства и, по сути, анемична, импотентна. Она - из серии "о чем говорить, когда не о чем говорить?", столь распространенной в кризисном кино эпохи острого дефицита новых активных идей.
Сейчас реальному Карлосу Пучу 66 лет, из них 49 "черный ангел" провел в тюрьме, несколько раз подавал прошение об условно досрочном освобождении, но всегда получал отказ. Это в фильм уже не вошло: когда столь колоритно преступление, кого интересует наказание!