Его собственные оперные постановки шли не только в Риге, но и на крупных российских и европейских сценах. Его личный шарм, безупречный вкус, элегантность, интеллект стали чертами его стиля в искусстве. Он возглавлял Рижскую оперу с 1996 по 2013 год. И эти годы стали для театра "эрой Жагарса". О том, каким был его путь в оперный мир, он вспоминал в этом разговоре, выдержки из которого публикуются впервые:
- Мои амбиции были большие: хотелось, чтобы моя страна заняла какое-то место в международном музыкальном мире своим музыкальным качеством и прогрессивными спектаклями. Я сразу понял, что в первую очередь в театре надо укреплять актерский ансамбль. В нашей маленькой стране мы всегда искали таланты из хора: и среди тех, кого уже выпустили из Академии, и среди тех, кто еще учился в музыкальном училище. Мы пробовали, давали молодым певцам возможность проявить себя. И неважно, как это называть: академия, студия, программа молодых певцов - мы все 20 лет постоянно учили молодых певцов. Наши педагоги Анита Гаранча и Маргарита Груздева воспитали очень много певцов. Так мы создали сильную труппу, и из нее уже выходили те, кто обладал еще большим талантом, работоспособностью, как скажем, Александр Антоненко, Кристине Ополайс, Майя Ковалевская, Марина Ребека, Элина Гаранча, которые выступают на ведущих сценах мира: в Мет, в Ковент Гарден, в Ла Скала, в берлинской Штатсопере, в Зальцбурге.
***
То, чем я раньше не интересовался, мне, как артистическому директору, приносит удовольствие - искать жемчужины, отгадать интуитивно, отобрать, отдать новые молодые таланты в профессиональные руки дирижерам и педагогам.
***
Вообще, сегодня очень испорчена система ценностей. Побеждает материальная сила. Даже образование не представляет ценность саму по себе, а имеет мотивацию: бизнес и зарабатывание денег. Я застал другую систему ценностей: когда важно было услышать игру Рихтера, увидеть спектакль Товстоногова, Эфроса. У меня свои точки отсчета.
***
Я занимался бизнесом перед тем, как стал директором ЛНО. Когда распался Советский Союз, в 90-е годы все латыши старались куда-то выехать, посмотреть, как живет западный мир. Ехали, в первую очередь, в Финляндию, Швецию, где есть большая латышская коммуна. Я тоже поехал посмотреть Скандинавию, ездил два-три раза в Америку. И чем больше ездил, тем больше рос внутренний патриотизм: да, это хорошо, но все-таки я могу сейчас в своей силе, бодрости тоже принять участие в строительстве новой Латвии. Я ничего не понимал, скажем, в нефти, финансах, цветных металлах. Я был актер, и у меня были контракты на фильмы в Украине, в России. В общем, в 1993-1994 году я создал свое первое кафе в Риге. Своих денег у меня было 3000 долларов, и я занял еще. Ресторанный бизнес меня очень увлек: я открыл и итальянский, и джазовый ресторан, и кафе, и винный магазин. Я начал постепенно развивать компанию, привлек людей, которые были не из общепита. Мои первые два менеджера были с философским образованием, а наш главный бармен - звукорежиссером кино, который учился в Петербурге.
***
В середине 90-х я начал ездить в Берлин, ходил в театры и вдруг понял, какая у нас все-таки оперная вампука в Риге, да и в Москве тоже. Я ведь рос на хорошем драматическом театре: Любимов, Товстоногов, Стуруа, Шапиро. Нас приезжали учить Кацман из Петербурга, Наталья Крымова. В театре были Вия Артмане, Ивар Калныньш. Когда в 80-е годы я учился на театральном факультете при консерватории, мы ходили уже на концерты, дружили с композиторами, с музыковедами. В студенческой общаге тогда все были одержимы, говорили об искусстве: очередь на Рихтера, Таллинский хор приезжает, какой-то оркестр, современный балет. Если бы тогда у меня был дом или квартира, я бы, наверное, сидел дома и занимался другими делами. Но в общаге по вечерам что делать? Так что все лучшее, что было в те годы в Риге, я смотрел и слушал.
***
Я играл на фортепиано с шестилетнего возраста, но у меня не было терпения: не мог усидеть. После 6 лет я ходил в один из лучших в Латвии хоров мальчиков. Когда подрос, попал в басы и в третьи голоса. Помню, как мне надо было надевать шорты, чтобы выступать, а у меня нога - сорок третьего размера. Мама отрезала от 37-го размера пальцы у носков, и я надевал их в туфли. Мы пели сложные программы: например, хор из "Набукко" Верди. Потом я четыре года учился в театральном департаменте при консерватории, и там мы все время с музыкантами были вместе.
***
Оперу я воспринимал сначала только через голос. Наш оперный театр мне всегда казался тяжеловатым, очень неживым, с неразработанными отношениями между героями на сцене. Меня как молодого актера это раздражало. Дело не в том даже - больше или меньше воображения, главное на сцене - не врать. С 9 класса я занимался в киноактерской студии, и там школа строилась на сценической органике. Я три года занимался в этой студии: каждую неделю ездил три раза из Цесиса, где мы жили, в Ригу. Мама моя работала тогда в автотранспортном предприятии экономистом и сделала мне за 1 рубль 50 копеек месячный билет, и я два часа ездил туда и обратно на занятия, возвращался домой в час ночи. Я был одержим, просто сумасшедший, потому что я еще учился в одной из лучших физ-мат школ. У меня хорошо работала голова, а я в актеры подался. И уже тогда меня раздражало все театральное: позы, замена настоящих эмоций показухой. Потом уже мне много дал актерский факультет Рижской консерватории.
Почему я все это говорю? Потому что, когда в 1994-95 годах я начал ездить в Берлин, в Стокгольм, я увидел прекрасных оперных режиссеров. В Стокгольме Матс Экк работал тогда не только как хореограф, но и как режиссер драматического театра. А в Берлине в то время были классикой постановки Гарри Купфера. Я увидел, какой живой, свежий, хороший может быть оперный театр. Я тогда по-настоящему увлекся оперой. Я возвращался в Ригу и рассказывал про "Бал-маскарад" Купфера, например. А актеру ведь надо показывать каждую сцену: как играли, как режиссер решил. В наше кафе ходила дама, я не знал тогда, что она советником премьер-министра работает. В общем, повели меня к премьер-министру Андрису Шкеле на переговоры, чтобы я возглавил Рижскую оперу, открывавшуюся тогда после ремонта. Я уже приготовил речь, чтобы отказаться, но мне не дали говорить.
Я начал: "мне это лестно… но.." А он: "Смелости нет? Боишься?" И это меня так обозлило! Я в Сибири родился (меня мама привезла в Латвию в возрасте одного года), у меня четыре ресторана, и я боюсь?! Так я начал, и меня это затянуло! Я понял, что в этой золотой, чудной, прекрасной музыкальной шкатулке нужно жить! Здесь такие традиции! В Риге бывал Вагнер, здесь дирижировали Бруно Вальтер, Лео Блех, ведущие музыканты. Мне надо было быстро все освоить: я боялся быть некомпетентным! Я понимал, что через месяц должен встать перед труппой и говорить, и я выучил весь буклет, всех композиторов, которых не знал, всю историю. Я читал и восхищался: какой бэкграунд у театра! Тысячи квадратных метров памятника истории! У меня была радость, что я могу что-то здесь сделать. Я начал ездить по всем семинарам, старался учиться, что-то получить, искал спонсоров. Надо было создавать менеджмент, менять труппу. Так началась новая жизнь ЛНО.
Справка "РГ"
Среди оперных работ Андрейса Жагарса: в ЛНО - "Пиковая дама", "Летучий голландец", "Кармен", "Леди Макбет Мценского уезда", "Травиата", а также - "Набукко" (Москва), "Бал-маскарад" (Петербург), "Тангейзер" (Москва), "Манон" (Москва), "Итальянка в Алжире" (Сан-Паулу), "Демон" (Савонлинна), "Пиковая дама" (Бордо, Орлеан).