Впрочем, свою готовность к диалогу и рефлексии на предмет идейных трансформаций Иствуд убедительно продемонстрировал в культовом "Гран Торино", ответив таким образом на обвинения в косности и оторванности от жизни. Что, конечно, никак не поколебало императив режиссера. Поэтому нападки на мэтра со стороны прогрессивной молодёжи (а для 88-летнего Клинта в эту категорию попадают большинство современников) продолжаются, и неудивительно, что его новый фильм - "Наркокурьер" - уже спровоцировал очередную волну.
В последнее время Иствуд увлекся созданием монументальных портретов американских героев. Получились они довольно прямолинейными и прозвучали скорее как политические манифесты, чем как художественные высказывания, что, впрочем, вполне понятно. Не простительно - потому что ни в каком прощении Клинт Иствуд не нуждается, - а просто понятно. Такова неотъемлемая часть мировоззрения этого упрямого белого республиканца, которое сформировалось задолго до того, как стало возможным зачатие самых агрессивных его критиков.
На этот раз Клинт решил немного отвлечься от возвеличивания духа своих доблестных соотечественников и обратился к менее однозначной с точки зрения морали истории. Ради такого благородного дела вновь - впервые за десять лет - он впрягся в актерский хомут. И не зря: получилась, наверное, лучшая со времён "Гран Торино" картина режиссёра, которая, помимо звёздного второстепенного состава (Брэдли Купер, Лоуренс Фишборн, Майкл Пенья, Энди Гарсия), может похвастаться крепким сюжетом с отчётливым - даром что внутренним - конфликтом (чего поздним фильмам Иствуда явно не хватало).
Сюжет основан на событиях, действительно однажды случившихся в Америке. Вкратце он таков: ветеран Второй мировой становится наркокурьером в структуре картеля и немало в этом нехорошем деле преуспевает.
Разумеется, соглашается на такую работу пожилой мужчина не от хорошей жизни: отношения с родными почти полностью разрушены из-за его одержимостью работой - цветоводством, а бизнес терпит крах в связи с неумением и нежеланием старика осваивать новые коммерческие приёмы.
Иствуд не скрывает своей симпатии к герою, в ком, естественно, в немалой степени видит самого себя, как и в протагонисте "Гран-Торино". Так что совершенно неудивительно, что центральные действующие лица обеих картин друг на друга похожи. Когда со сварливым раздражением, а когда - с добродушной иронией смотрят эти несгибаемые старики на XXI век и его суетливых обитателей, беспомощных и одновременно непомерно амбициозных, не желающих называть вещи и даже самих себя своими именами из каких-то надуманных соображений - и видят, что грядущее их иль пусто, иль темно.
Однако, что немаловажно, в своих ошибках и заблуждениях ни Иствуд, ни его персонажи винить никого, кроме себя, не склонны. И своим примером пытаются оградить от них тех, кто в состоянии разобрать в этом старческом ворчании вполне внятный посыл. Фокусирующий внимание на ценностях, сейчас пренебрежительно именуемых консервативными (как будто это что-то плохое), а на самом деле находящихся вне времени. Сколько бы восторга у юных поколений ни вызывал дивный новый мир с его несколько безумным в своей непрерывности ускорением.
4