Письмо в редакцию:
"Я - Сендер Колдобский, 1926 года рождения. Весь период войны работал на ленинградском заводе. В январе 1943-го скончался мой отец - боец МПВО, а затем мама. Я остался сиротой. 8 сентября 1943-го мне вручили первую мою медаль "За оборону Ленинграда". На удостоверении к медали есть стихотворение поэта Шефнера. Вспомните о нем..."
Недавно мы рассказали о поэте Борисе Лихареве, чьи стихи были напечатаны на внутренней стороне наградных удостоверений к медали "За оборону Ленинграда". Тогда я пообещал, что расскажу и о Вадиме Шефнере, ведь во время войны участникам обороны Ленинграда вручались наградные удостоверения и с его стихами.
Имя Вадима Шефнера никогда не было на слуху, а сейчас и вовсе многим не знакомо. Но если вы окажетесь в Петербурге, то на это имя отзовется каждый ленинградец. Да, я говорю именно о ленинградцах - о тех, кто помнит Ленинград блокадный и послевоенный, Ленинград 1960-70-х...
Шефнер - это строгий ленинградский воздух, это свобода думать своей головой и на свой манер. Жить не обособленно от страны и эпохи, но на своем острове.
Вадим Сергеевич Шефнер родился в петербургской дворянской семье в январе 1915 года. Его дед Алексей Карлович Шефнер был основателем порта Владивосток. Одна из улиц Владивостока носит имя капитан-лейтенанта Алексея Шефнера, а возле порта Находка - мыс его же имени.
Отец будущего поэта был офицером гвардейского полка, воевал в Первую мировую. Вадим навсегда запомнил своды Андреевского собора, куда его водила мать, чтобы молиться за отца.
После революции Сергей Шефнер остался в России, продолжал службу теперь уже в Красной Армии. В 1921 году его перевели в Старую Руссу, где он умер от чахотки. Мать пошла работать воспитательницей в детский дом, куда взяли и шестилетнего Вадима. После школы окончил ФЗУ, работал кочегаром, формовщиком, подносчиком кирпича на стройке и даже инструктором по физкультуре. Одновременно учился на рабфаке Ленинградского университета.
Еще в детстве, после травмы, Вадим ослеп на левый глаз и поэтому был "белобилетником". С началом войны его направили в батальон аэродромного обслуживания под Ленинград. Хлеб там давали по блокадной норме, и в январе 1942 года рядового Шефнера в состоянии тяжелой дистрофии отвезли в госпиталь. После выздоровления направили в газету Ленинградского фронта "Знамя победы". Закончил войну в звании старшего лейтенанта.
В 1946 году каким-то чудом вышел в Ленинграде сборник Шефнера "Пригород". Почему чудом? В этой книжечке, свободно помещавшейся во внутреннем кармане гимнастерки, не было ни слова фальши. Была исповедь свободной, отважной и по-ленинградски сдержанной души. Никаких победных восторгов. Грусть, боль, неизбывная вина перед теми, кто не вернулся.
Завершали книгу отрывки из поэмы "Встреча в пригороде" ( полностью опубликована лишь в 2005 году). Эта поэма о любви и войне написана будто в одну ночь.
И вот за эту книгу на Шефнера так набросились, что до середины 1950-х он почти не печатался.
В Википедии в статье о Шефнере написано, что он принадлежал к направлению "социалистический реализм". Это определение особенно нелепо, если вспомнить, что Шефнер - один из самых оригинальных писателей-фантастов ХХ века. Его повести и романы "Девушка у обрыва", "Лачуга должника", "Рай на взрывчатке", "Съедобные сны, или Ошибка доброго мудреца", "Небесный подкидыш, или Исповедь трусоватого храбреца" и сегодня популярны среди любителей фантастики.
Но прежде всего Вадим Шефнер - фантастически интересный поэт.
В этом году исполняется 105 лет со дня его рождения.
Мы никогда не умрем
Другая с другим по тропинке другой
Навстречу рассвету идут.
В зеленой тиши, за листвою тугой
Другие им птицы поют.
Мы спим, не считая веков и минут,
Над нами не будет суда.
Дремотные травы над нами встают.
Над нами гудят города.
Но в давние годы весенний рассвет
Мы тоже встречали вдвоем,
И пусть для иных в этом логики нет,
Но мы никогда не умрем.
* * *
Тот, кто жил для вещей, -
всё теряет с последним дыханьем,
Тот, кто жил для людей, -
после смерти живёт средь живых.
Без Ленинграда - не жизнь
• В кoнтoрке был на стене громкоговоритель. Однажды передавали что-то (что именно - не помню) и вceрьeз произнесено было слово "патриотизм". До этого (в середине 1930-х) это слово было в опале, его писали только в кавычках. А тут оно вдруг получило право на гражданство. И тогда теплотехник Рождественский сказал: "Ну, раз о патриотизме без насмешки заговорили - значит, к вoйне дело идет".
• Я мог себе представить Ленинград без меня. Но себя без Ленинграда представить я не мог, - это была бы уже не жизнь. Точнее сказать - это была бы жизнь обокраденная, обглоданная судьбой, жизнь навеки несчастная.
• Иногда хочется прожить подольшe не для тoгo, чтобы увидеть новое, а чтобы полнее изучить старое.
Пишите Дмитрию Шеварову: dmitri.shevarov@yandex.ru