"Подбросы", третий большой фильм Ивана Твердовского, закрепил за ним репутацию не только одного из самых одаренных молодых режиссеров, но и адепта кино как способа проверять общество на цивилизованность. Все три его фильма - о ситуациях реального или смоделированного экстрима. Реалистический "Класс коррекции", получивший на фестивале "Дубль дв@" 2015 года приз "Российской газеты", - о том, каково в нашей школе детям-инвалидам. Опыт с хвостатой героиней "Зоологии" - снова о том, что будет с нестандартным существом в мире стандартной фауны. Каскадерские трюки "Подбросов" - история о невероятном даре природы и о том, как этот дар ставят на службу всепожирающей коррупции, где человеческое измерение отсутствует вообще. У режиссера трезвый, цепкий ум, и его кино провоцирует людей думать.
Дениса младенцем подбросили в бэби-бокс, и он вырос в интернате сиротой, не способным чувствовать боль - и физическую, и, по молодости лет, нравственную. Говорят, что бывает такая редкая патология у человека - анальгезия. Но в хорошем кино ничто не возникает просто так, и уникальное свойство героя задает "Подбросам" параметры развернутой метафоры: фильм можно трактовать как рассказ о нечувствительности целого поколения к болям распадающегося общества. А можно и как комикс о супермене, который мог бы творить добро, но попадает в мир торжествующих циников, где из всех человеческих страстей в почете только алчность, и становится жертвой организованной преступности. Международное название фильма Jumpman тоже отсылает к популярным комиксам, и весь его стиль последовательно уходит от примет бытового кино.
Сиротский интернат выглядит едва ли не островком взаимопонимания и участия, а окружающий мир дан в сине-багровых тонах нескончаемой ночи и представляет собой единый, отлаженный механизм тотальной коррупции, поразившей все сферы: от медицины до судебной системы. Краски сгущены до абсолютного концентрата, созданная фильмом среда замкнута в себе и запаяна, как лабораторная колба: в ней нет ни одной детали, способной отвлечь от темы. Оставлено только самое необходимое для схематичной, но правдоподобной фабулы, - то, что доводит ее до обобщения, включая музыкальный угар бара Terpila, куда время от времени перебрасывается действие. Отлично проработан лишь характер Дениса, и молодой актер Денис Власенко замечательно передает обаяние по-щенячьи доверчивого возраста и постепенное ощетинивание героя. В какой-то мере контрастные тона в переходах от сцен в интернате к эпизодам в большом криминальном городе обусловлены тем, что события даны с точки зрения героя и в его ощущениях. Рискованно, на грани фола, дан образ матери, бросившей сына, а потом к нему привязавшейся - поняла, что от него может быть солидный толк в бюджете. Здесь чувствуется драма женщины, которая пропустила важную фазу жизни и теперь, повинуясь инстинктам, пытается наверстать упущенное как может и как умеет (Анна Слю известная по сериалам). Над всем, включая выбор зон внимания фильма, витает легкий флер патологии.
Нарочитость экспериментальной схемы задана уже хореографией первых эпизодов, где из Дениса, скрученного ремнями, пытаются выжать хотя бы каплю боли: и сам Денис, и тянущие ремни его дружки откровенно делают вид, что тянут и тужатся. Условной выглядит и главная авантюра: парня приспособили бросаться под шикарные авто, чтобы потом шантажировать богатых владельцев судом и вымогать откупные. Все события картины, все как бы документальные драмы судебных заседаний оркестрованы, как хроника этой авантюры, где персонажи - либо условные фигуры, звенья в преступной цепочке, либо жертвы, терпилы, нечто орущее и размахивающее руками в КПЗ-аквариуме. На нюансы людских индивидуальностей автор почти не отвлекается.
Твердовский-сценарист поставил нелегкие условия Твердовскому-режиссеру, и можно оценить уверенное мастерство, с которым почти публицистическая структура облекается в одежды живой, как бы спонтанно протекающей, абсолютно узнаваемой жизни, а экзотичный фабульный ход и доведенные до лабораторной чистоты условия эксперимента выглядят и убедительно, и реалистично. Концентрируясь на прогрессирующей болезни общества, они позволяют выразить правду, которая выше частностей, - одну из горьких, но неопровержимых правд нашего времени.