Зрителя в зале не покидает чувство, что все полтора часа он присутствует на исповедальном интервью Алисы Бруновны. Именно так: кажется, что она - актриса, которая практически не дает интервью - наконец-то расскажет нам нечто очень важное про себя. Ведь главный персонаж спектакля - всемирно известная писательница Улья Рихте (американка немецкого происхождения с польскими корнями) - практически ровесница актрисы. И ее судьба - трудное послевоенное детство, любовные романы, ни один из которых не наградил писательницу спутником на всю жизнь, взрослая всепонимающая дочь, вечное, не прекращающееся ни на минуту творчество и громкая слава - так или иначе обнаруживает "рифмы" с судьбой самой Алисы Фрейндлих.
Для усиления этого эффекта постановщик строит весь спектакль как интервью. К писательнице, без пяти минут Нобелевской лауреатке (Алиса Фрейндлих) приходит на беседу польский журналист Кшиштоф Зелинский (Рустам Насыров). Ее литературный агент Стив (Дмитрий Воробьев) и дочь Натали (Юлия Марченко) очень озабочены "нужным" эффектом этой встречи. Им хочется, чтобы текст, который появится в польском СМИ, загладил осадок скандала об антисемитизме Ульи Рихте, из-за чего она год назад не получила Нобелевку. Поэтому оба нервничают и старательно, но максимально "ненавязчиво", обрабатывают журналиста. Однако у газетчика - своя игра. Он хочет "прозвездеть", хочет вырваться из своего "провинциального" Кракова в Нью-Йорк, сделать карьеру. И беседа с Улья Рихте - тот шанс, который он не может упустить. На сцене есть еще один персонаж - фотограф Майкл (Василий Реутов), он вполне мог бы оставаться бессловесной тенью журналиста, если бы на него не наезжали так жестко Стив и Натали, которая приглянулась фотографу...
Все эти хитросплетения мотивов авторы постановки впрямую озвучивают "закадровым" текстом, но спектакль от этого вовсе не делается плоским. Наоборот! Как только на сцену является Улья, все договоренности летят к черту. И "ненужные", "неправильные" вопросы вылезают в беседе словно сами собой. И интравертивная Улья вовсе не выглядит таким уж закрытым монстром, как рисуют ее близкие: жизнерадостная, насмешливая особа, она ловко опрокидывает в себя один стаканчик виски за другим и кажется, сама рада огорошить журналиста чем-нибудь пикантным.
Блистательная Улья-Алиса от души озорничает, куражится, а то и шокирует своих собеседников. Она виртуозно опрокидывает все их планы, вызывает смятение и провоцирует новые "ходы". Кажется, актрисе настолько по душе и впору эта роль, как будто ответы на вопросы, которые ставит в пьесе автор, она искала и сочиняла вместе с драматургом. И сложные размышления о сути и назначении искусства, о работе автора, создающего Произведение и о том, как потом оно начинает жить своей жизнью, каждый раз возрождаясь заново в диалоге с читателем (зрителем), звучат здесь без ложного пафоса и нудной зауми.
Наиболее живая, непосредственная, отважная среди всех присутствующих, Улья кажется самой юной из них. И ее почти детская откровенность в тех вещах, о которых "приличные люди" не говорят, делает ее существом иного, высшего, порядка. Наверное, именно так ведет себя Творец в общении с сотворенными им существами. Ибо может позволить.
Замечательно придуманы постановщиком и роскошно сыграны Фрейндлих те куски, где она нарочито морочит собеседника. "Это - не вранье, это - творчество", - уверяет героиня журналиста, и мы вслед за ней убеждаемся: да, именно так рождается миф. А что в искусстве есть выше мифа? Что остается после события, если о нем не рассказано вот так - вкусно, остро, с преувеличением, азартом и вариациями? И потому Улья Рихте охотно нагнетает ужасы над тайной своего рождения (мать-польскую еврейку изнасиловал эсэсовец), и над тайной сердечных взаимоотношений (друг не сам выпал из окна, я его подтолкнула, мне понравилось, как он сказал: там внизу - высота). Требование к интревьюеру у нее тольок одно: пиши правильно, то есть - точно. Но кто знает это "точно"? Кто знает, из какой правды и каких фантазий рождается истинное творчество?
Режиссер признается, что пьеса "Волнение" - это разговор об Авторе. Именно так, с большой буквы. По его мнению, главное чувство, которое испытывает любой творец - будь то писатель, артист, или тетка, плетущая небылицы о знакомых, - это то самое божественное волнение. И если у читателей, зрителей, слушателей оно тоже возникает - значит все не зря.
В зале на премьере волнение было.