Спасителями оказываются сын какого-то богача, начинающий писатель, написавший уже целых 42 страницы, и симпатичная девушка-музыкант. Бездельники, но гостеприимные и дружелюбные, вроде героев "Мечтателей" Бертолуччи. Спасенного, Йоав его зовут, они снабжают одеждой и деньгами, а тот их взамен одаривает серьгой из губы.
Йоав сбежал из Израиля во Францию, чтобы перестать быть евреем и стать французом. Потому что в Израиле ему страсть как не нравится. Даже на иврите принципиально отказывается разговаривать. Вместо этого учит французский, бормоча себе под нос синонимы из словаря.
Чем именно не мила герою родная земля, он внятно объяснить не может, да и не пытается. Рассказывает, как в армии служил, вроде бы сравнивает Израиль с Троей - видать, не по душе ему военщина. Почему он тогда не оформил эмиграцию как надо, не подготовил надлежащим образом почву, поиском работы заранее не озаботился, а рванул через границу, так и остается загадкой.
Все эти вопросы он решает уже на месте, и не сказать чтобы особенно успешно. Ему, например, за деньги приходится, лежа обнаженным на полу, засовывать себе палец в анус и кричать на иврите (как говорится, принципы - принципами, а пятьдесят евро - это пятьдесят евро) слово "член", пока какой-то мужик снимает его на камеру планшета. То еще зрелище, надо сказать.
Для режиссера Надава Лапида, любимца фестивальных жюри и критиков, фильм "Синонимы", за который он в Берлине получил "Золотого медведя", - автобиографический. На собственном опыте основанный. В интервью он примерно так и говорит: "Йоав - это я лет двадцать назад". Если вышеописанный эпизод - тоже из личного опыта, то стоит человеку посочувствовать. С другой стороны, это же как надо ненавидеть в себе собственную национальную идентичность, чтобы на такие жертвы идти, лишь бы от нее избавиться. И главное - за что?
В предыдущих фильмах Лапида обозначались конкретные претензии к устройству государства и общества. Здесь его претензии одновременно более глубокие, но крайне туманно сформулированные. Конечно, во все времена не быть евреем было в основном проще, чем быть евреем. И это в том числе послужило фактором, благодаря которому веками разделенный народ более-менее сохранил единство. Но речь-то идет не просто о смене паспорта ради лучшей жизни, а о полной трансформации. Которая, разумеется, невозможна по ряду причин - в том числе потому, что французы как-то больше иммигрантов из других стран привечают и в свои ряды принимают.
И Йоав с Надавом это признают. Не выходит никак из Йоава француз, хоть ты тресни. Только чтобы это понять, ему обязательно нужно долго задумчиво шастать по Парижу, трясти тут и там периодически гениталием, сталкиваться с другими странными неприкаянными евреями (один там любит в метро на пассажиров громко мычать) и бормотать синонимы. А для того, чтобы эти удивительные приключения запали в душу, необходимо проникнуться внутренним состоянием их героя. Который ведет себя довольно неадекватно. Из-за чего наладить эмпатическую связь становится трудновыполнимой задачей.
2