Семейный бизнес - наиболее устойчивая и традиционная форма ведения дел. Тем не менее взаимоотношения, к примеру, с налоговой службой у фамильных предприятий складываются очень непросто.
- В моей фирме работают десять человек, в том числе муж и сын. Сын зарегистрировался в качестве индивидуального предпринимателя, чтобы заниматься оказанием бухгалтерских услуг. Дети вообще часто хотят вести дела самостоятельно. Но если налоговая инспекция обратит внимание на это, она решит, что здесь в чистом виде дробление бизнеса, - считает директор юридической компании Ольга Валуйская.
Примеры того, что разделение активов преследует целью снижение налоговой нагрузки, конечно, есть. Дробление действительно позволяет показывать меньшую выручку. Вот конкретный пример: в городе Волжском в 1993 году гражданин зарегистрировался в качестве ИП, занимающегося оптовой торговлей. Через пять лет к делу приобщился его брат, выбравший розничные продажи. Вскоре в бизнесе оказались задействованы родители братьев, жена первого из них, родители жены... В общем 13 человек, связанных родственными узами. И все со статусом ИП, платящего налоги по "упрощенке".
У них были общий офис, склад, товары, транспорт и даже компьютерная техника. Реально же работали только основатель бизнеса с супругой и его брат. Чистый доход за три года составил 172,5 миллиона рублей. Когда налоговики сочли, что активы были специально разобщены, то доначислили еще 111,7 миллиона рублей.
А вот другая ситуация. Житель Волгограда еще в 1992 году начал торговать стройматериалами в розницу. В 2003 году его жена тоже зарегистрировалась как предприниматель, только продавала уже оптом. В 2014 году она выкупила производственную базу, на которой ее муж арендовал вагончик. То есть стала для супруга арендодателем. ФНС не приняла во внимание большие временные промежутки между перечисленными событиями и суммировала доходы хозяйствующих субъектов, выставив счет по общей системе налогообложения.
Правда, в этом случае коммерсантам удалось доказать свою правоту, так как вагончик, в котором муж вел торговлю, был отделен от остальной территории базы. Бухгалтерия, телефонная связь и интернет у четы были раздельные. Все это говорило о том, что каждый ведет самостоятельную деятельность.
- Подозрение вызывают любые связи, не только родственные: работали или учились вместе, просто давно знакомы. Взаимозависимость трактуется очень широко. Но для суда этого мало. Поэтому проверяют еще дату дробления бизнеса: насколько она близка к тому моменту, когда сумма выручки достигла предела для налогового спецрежима, - рассказывает замдиректора Волжского информационного центра Александр Шилин. - Признаком дробления считается то, что все участники бизнеса занимаются одним видом деятельности. Хотя иногда это неизбежно. Скажем, после разделения цехов с единой технологической цепочкой все работники фактически остаются на своих местах с теми же обязанностями. Затраты же нужно разделять и оформлять документально.
Нормативно признаки дробления никак не обозначены, поэтому часто сборщики податей трактуют их по-своему. Специалисты тем не менее полагают, что реструктурировать бизнес можно. Главное, делать это по закону.
- Основная проблема - в неверном отношении к бизнесу. Всевозможные органы власти должны оказывать ему максимальную поддержку. А если предприниматель допустил ошибку, то не казнить его, а дать шанс, - полагает депутат Волжской гордумы Татьяна Глухова. - Можно увеличить штрафы, но не ликвидировать предприятие.
Михаил Мишустин, глава Федеральной налоговой службы:
- В 2018 году в консолидированный бюджет РФ поступило 21,3 триллиона рублей, что на 23 процента больше, чем в 2017 году. Очень важно, что сегодня у нас идет легализация экономической деятельности компаний. Мы фиксируем минимальное количество компаний, которые можно назвать однодневками. Их сегодня меньше пяти процентов из всего числа действующих. Всего же у нас работает около четырех миллионов юридических лиц. То есть можно сказать, что фактически использование компаний-однодневок юридическими лицами уходит в прошлое.