Государственный музей истории российской литературы имени Даля, на протяжении многих десятилетий известный как Государственный литературный музей, всегда был преимущественно музеем мемориальным. И поэтому его помещения разбросаны по разным адресам. В одной только Москве их восемь: Дом-музей Герцена в Сивцевом Вражке, Мемориальный музей-квартира Алексея Толстого на Спиридоновке, Дом-музей Чехова на Садово-Кудринской и так далее. Все это уютнейшие и превосходно отреставрированные старомосковские дома, исправно хранящие усилиями сотрудников музея память о великих писателях, здесь некогда обитавших. Но до сих пор Литературный музей не располагал площадкой для создания единой непротиворечивой истории русской литературы. Очаровательный деревянный особнячок с мезонином, известный как "Дом Остроухова в Трубниках" и до сей поры выполнявший роль "центрального офиса" музея, явно не соответствует этой задаче, учитывая значение, которое имеет литература в нашей стране, и тем целям, которые ставит перед собой музей.
А цели у него после того, как его возглавил новый энергичный директор, известный литературовед и преподаватель Дмитрий Бак, - весьма амбициозные.
"ГМИРЛИ имени Даля впервые ставит задачу средствами музейной экспозиции воссоздать целостную и достоверную историю русской словесности XX столетия", - уверяют музейщики.
И амбиции эти своевременны: как это ни странно, в России все еще нет единой истории русской литературы. И сто лет спустя после трагического разлома 1917 года и всего, что за этим последовало, она воспринимается и, главное, изучается разрозненными кусками: отдельно - поддерживаемые властями члены советского Союза писателей, отдельно - репрессированные и ушедшие в глухой андеграунд "самиздатчики", отдельно - русское зарубежье всех волн. И приходится прилагать мысленное усилие, чтобы сообразить, что Бунин восторгался "Тихим Доном", Солженицын лишь по досадной случайности разминулся с Набоковым, а Катаев отозвался на его смерть.
И вот, наконец, Литературный музей получил и привел в порядок здание, отвечающее его архивным, научным, экспозиционным потребностям и самому значению русской литературы. Это шестиэтажный двухподъездный кирпичный дом на Садовом кольце, прямо у выхода из станции метро "Парк культуры", напротив Музея Москвы и по диагонали от "дома Муму", то есть недавно открытого Дома-музея Тургенева на Остоженке - а в соседнем квартале и вовсе городская усадьба Толстого спряталась.
Дом Литературного музея не просто удачно расположен, но и сам тоже "не лыком шит". Доходный дом, возведенный к 1912 году по индивидуальному проекту для тамбовского помещика Любощинского, на момент постройки был одним из самых "инновационных" в Москве. Здесь, как в знаменитом "калабуховском доме" из "Собачьего сердца", уже было централизованное горячее водоснабжение, лифт для жильцов, а для тех, кто ему по старинке не доверял, на каждой лестничной площадке поставили скамейки, сохранившиеся до наших дней.
Неудивительно, что среди первых жильцов нового дома оказалось немало друзей хозяина и его свояка - академика Вернадского. Здесь жили писатель Вересаев, один из руководителей партии кадетов князь Шаховской, философ, богослов отец Сергий Булгаков. Во время Первой мировой войны сами владельцы на первых двух этажах дома устроили лазарет для раненых. После революции история дома стала еще насыщеннее. По предложению Вернадского здание передали в ведение Центральной комиссии по улучшению быта ученых при Совнаркоме. Тогда сюда вселились историк Кун - тот самый пересказчик мифов Древней Греции, востоковед, поэт и переводчик Шилейко, художник Кардовский. А после Великой Отечественной войны сюда же вселился кинорежиссер Кулиджанов, женившийся на внучке Любощинского и показавший центральную арку дома в фильме "Дом, в котором я живу".
Обо всем этом гостям, пришедшим на новоселье, рассказали, проведя по развернутой в отреставрированном доме выставке "Зубовский бульвар, 15: Жизнь и судьба московского дома". Кроме нее, первых посетителей встречают еще две выставки. Первая из них вполне ожидаема: "Литература ХХ века. Шедевры коллекции ГМИРЛИ имени Даля", на которой выставлены уникальные артефакты из собраний музея - автографы, рукописи. А вторая может показаться неожиданной: "Между Римом и Москвой: "Тюремные тетради" Антонио Грамши", на которой российскому зрителю впервые оказываются доступны знаменитые тюремные записи лидера итальянских коммунистов. За пределы Италии они до сих пор вывозились лишь единожды, осенью 2017 года в Лондон. Но, подчеркивает Дмирий Бак, если лондонская экспозиция была посвящена одним лишь "Тюремным тетрадям", то московская выставка ставит вопрос шире: познакомить российского зрителя с творчеством, личностью и судьбой самого Антонио Грамши.
Такой набор первых выставок не случаен. Он зримо задает направления деятельности музея и обозначает масштаб. Русская литература - часть европейской и мировой литературы. И новый музей располагает возможностью выразить это в полной мере.