Кирилл, это не первая наша беседа. Всегда, указывая место твоей работы, называла всемирно известный Центр детской гематологии, онкологии и иммунологии имени Димы Рогачева. Теперь у тебя новое место работы - другой всемирно известный центр онкологии - имени Блохина, созданный много раньше Центра Рогачева. Не могу не спросить: почему состоялся такой переход?
Кирилл Киргизов: Громко говоря, это вызов времени. А если по существу, то время требует объединения общих усилий. Только в одной Москве проблемами детского рака занимаются и Центр Рогачева, и Центр Блохина, и Морозовская больница, и Российская детская клиническая больница, и Центр рентгенрадиологии... Некое излишество? Может, целесообразнее все сосредоточить в одном месте. Не раз слышал о том, что учреждения дублируют друг друга. Что это неразумная трата средств. Можно ответить просто: у маленьких пациентов, их семей должна быть возможность выбора. Но это не полный ответ. А полный...
Известно, постоянно в мире появляются новые технологии, новые лекарства. И чем больше учреждений целенаправленно задействованы в этом процессе, тем успешнее новое приходит в практику. Да, у нас у всех общая цель - помочь ребенку, попавшему в онкологическую беду. Но у каждого центра, что очень важно, своя специализация. Одного ребенка лучше всего направить на лечение в Центр Рогачева, другого - к нам, в Центр Блохина, третьего - в Российскую детскую больницу, а четвертого - в Морозовскую больницу...
Тем не менее родители нередко обращаются с просьбой помочь положить ребенка не в ту больницу, в которую их направили, а в другую (сознательно не называю адреса переводов). Ты теперь заместитель директора одного из крупнейших центров лечения детей. Просвети, кого в первую очередь целесообразно направлять в ваш центр?
Кирилл Киргизов: Традиционно в Центр Блохина направляются самые сложные, нередко, к сожалению, пациенты с запущенными формами. Так сложилось еще в пору создания этой службы выдающимся детским онкологом Львом Дурновым.
Льва Абрамовича знала. Не раз с ним встречалась. И каждый раз Лев Абрамович подводил меня к окну, показывал долгострой детского НИИ. Писали об этом не раз, пытались привлечь внимание к этой, без преувеличения, преступной проблеме. Но сам Дурнов так и не дожил до момента, когда НИИ детской онкологии и гематологии Центра Блохина станет действовать. К сожалению, это наша общая беда. Но не будем сегодня о грустном. Годы ушли. Наконец, по самым свежим прогнозам, центр начнет действовать в начале будущего года. Правда, уверенности у меня в этом нет. Не хотелось бы оказаться в компании "блажен, кто верует".
Кирилл Киргизов: Несмотря на то что я всю жизнь занимаюсь проблемами онкологии, ощущаю себя оптимистом. Хочу сказать, что руководитель Центра имени Блохина, а теперь еще и один из главных специалистов-онкологов России - член-корреспондент РАН Иван Сократович Стилиди принял решение об укреплении службы детской онкологии теми кадрами, которые в этой области далеко не новички, у которых есть не только российский, но и зарубежный опыт ведения таких пациентов.
И какие-то подвижки уже есть?
Кирилл Киргизов: Убежден, есть. Недавно в Минске прошла международная встреча организаторов и практиков здравоохранения. На нее приехали специалисты стран СНГ, Америки, представители ВОЗ. И на ней была подчеркнута важность консолидации усилий двух крупнейших онкологических центров - Центра имени Рогачева и Центра имени Блохина ради общей помощи детям, страдающим онкологическими заболеваниями.
Но это же совершенно очевидно! Такая консолидация просто обязана быть. Насколько я понимаю, появились некие нюансы, которые очень важны. Или я ошибаюсь?
Кирилл Киргизов: Не ошибаетесь. Если можно, поясню. Ранее в Центре Рогачева оказывали помощь детям от 0 до 18 лет. Те, кто перешел 18-летний возраст, направлялись на лечение в иные центры. Поскольку рамки Рогачевского центра считаются не зыблемыми. Детский он и есть детский. В 18 лет детство заканчивается и...
И куда податься такому пациенту? Чтобы не нарушалась преемственность лечения?
Кирилл Киргизов: В идеале целесообразно лечить подростков и молодых взрослых в одном учреждении, по так называемым детским протоколам. Подобная возможность станет доступна в Центре Блохина. Но уж если речь зашла о совещании в Минске, то хотелось бы подчеркнуть следующее. Напомню: 10 июня 2018 года мы с вами рассказали о том, что Всемирная организация здравоохранения признала опыт онкологической помощи детям в России приоритетным. И советовало его распространению. И в Минске было заявлено, что готов внедрять этот опыт Узбекистан. Кстати, тоже адрес не случайный. В этой стране детский рак, к сожалению, очень распространен. И сейчас благодаря объединению усилий с Россией и международными экспертами - ВОЗ, Глобальный альянс против детского рака, становится возможным внедрение в Узбекистане самого передового опыта лечения детей. Кроме того, это пример объединения усилий не только разных специалистов, но и усилий специалистов разных стран.
Альянсы, объединения... Порой это не более, чем слова, слова, слова. Не обижайся, но медики ревниво относятся друг к другу. Правда, не только медики. Но в случаях лечения пациентов подобная ревность абсолютно неуместна. Даже опасна. И не может не радовать то, что руководителем НИИ Детской онкологи и гематологии Центра Блохина стала профессор Светлана Варфоломеева, которая долгие годы работала в Центре Димы Рогачева, и у нее надежно сохранены контакты с Рогачевским центром.
Кирилл Киргизов: И я-то ведь тоже из Рогачевского центра. И убежден: наши центры будут всегда в контакте.
А общества? Национальное общество детских гематологов и онкологов и Российское общество детских онкологов по-прежнему будут тянуть одеяло на себя? Или они тоже консолидируются?
Кирилл Киргизов: Обязательно! Полное объединение запланировано в начале следующего года. А объединительный съезд уже прошел. И не только я, но и мои коллеги на практике постоянно убеждаются: такой альянс меняет всю систему оказания детской онкологической помощи. И в самое ближайшее время появятся новые единые клинические рекомендации по детской онкологии. И они обретут гражданство на всей территории нашей страны.
И ребенку из того же Иркутска или Дальнего Востока станет проще получить самую современную и самую действенную помощь? Или по-прежнему маленькие пациенты будут терять драгоценное время, а их родители обивать пороги различных инстанций, чтобы обрести возможность действенной помощи.
Кирилл Киргизов: Не только на это рассчитываю. Я убежден, так оно и будет. Причем не в самом далеком будущем.
Надо, наверное, напомнить читателю, что ты прежде всего специалист по пересадке гемопоэтических стволовых клеток. По этой методике спасены многие больные дети. Теперь у тебя административная должность. А как же пересадка клеток? Не скрою, мне обычно обидно, когда успешно практикующий врач становится в ряды медицинских чиновников...
Кирилл Киргизов: Я не медицинский чиновник. Для меня как было, так и будет главной - лечебная практика. Тем более что сейчас клеточные технологии, можно сказать на взлете. Все чаще при самых тяжелых заболеваниях - не только детей - именно пересадка клеток путь спасения. Мы еще не привыкли к CAR-технологии. Что это значит? Это способ, когда собственные клетки нашего организма можно научить бороться с злокачественными новообразованиями.
Звучит красиво. Обнадеживающе. Это применяется в практике?
Кирилл Киргизов: Применяется. Применяется все чаще. Хотя пока только для лечения лейкозов в Центре Димы Рогачева. Но для того и возник альянс, чтобы эта технология стала повсеместно доступна.
В каких регионах самые высокие и самые низкие показатели распространенности злокачественных новообразований по итогам 2018 года? Показатели включают все случаи новообразований - и впервые выявленные, и ранее установленные.
В центре радиологии минздрава отметили, что в России за 2018 год зафиксировано 617 тысяч новых случаев заболевания раком. Всего на учете в нашей стране состоит 3,63 млн человек.
Специалисты отмечают, что причины распространения рака могут быть связаны с неправильным питанием и употреблением алкоголя. Оказывает влияние и недостаточное количество цельного зерна, фруктов, овощей и молочных продуктов в пище, а также злоупотребление переработанным мясом.
Первенствует по злокачественным образованиям Курская область: тут зафиксировано 3331,1 на 100 тысяч населения. На втором месте - Республика Мордовия. Здесь 3292,1 на 100 тыс. населения.
Высокие показатели зафиксированы в Краснодарском крае (3235,2), Калужской (3231,4) и Псковской (3110,5) областях.
В целом же по стране показатель распространенности злокачественных новообразований в 2018 году составил 2562,1 на 100 тысяч населения. За последние десять лет это значение выросло почти на 40 %. Причин тому немало. Они связаны и с ростом заболеваемости, и с тем, что улучшилась ситуация с постановкой подобных диагнозов. Меньше всего больных раком в республиках Дагестан (887 случаев на 100 тысяч населения), Тыва (993,1), Чечня (1044), Ингушетия (1179,3) и Саха (1244,8).
Вырос индекс накопления контингента больных со злокачественными новообразованиями по сравнению с 2008 годом - с 5,7 до 6,9. Чтобы было понятно: это оценка прибавления новых случаев онкозаболеваний к уже зарегистрированным. Наиболее высокие показатели отмечены в Республике Северная Осетия (8,4), Московской (8), Ленинградской (7,9) и Ростовской (7,9) областях. Самые низкие в Республике Тыва (4,1), Чукотском автономном округе (4,7) и Магаданской области (5).
Отрадный факт: выросла продолжительность жизни онкологических пациентов.
Чаще всего встречается рак кожи. В последнее время он перестал быть смертельной угрозой, поскольку при своевременном обращении, своевременном лечении он не приговор. Далее следует рак молочной железы. Не только у женщин - он нередко возникает и у мужчин. На третье место упорно претендует колоректальный рак. Тяжелейшее заболевание, поражающее и мужчин, и женщин.