Ковбой Вуди и его разноцветная компания друзей переходят по наследству к новому ребенку, но перед этим он расстается с подругой - эмансипированной пастушкой трехголовой овцы, которую (вместе с овцой) увозят в коробке в неизвестном направлении. Идут годы, ребенок - девочка Бонни - подрастает и готовится пойти в первый класс. На ознакомительном занятии она мастерит из пластиковой вилки, пластилина и проволоки Вилкинса.
Тем самым девочка не просто совершает акт творения - Вилкинсу, мнящему себя мусором и стремящемуся вернуться назад, к истокам, к хтони и уютной гнили, предстоит нелегкий процесс смены идентичности. В этом ему помогает Вуди, разъясняя использованному одноразовому прибору его высшее предназначение - служить ребенку. Так закладывается основа для последующей эволюции философии мультфильма.
Сюжет берет очередной вираж - и наставник с неофитом попадают в антикварную лавку, где их встречает кукла Габи, верховодящая небольшой армией жутеньких приспешников (по забавному совпадению "История игрушек 4" выходит в российский прокат параллельно ремейку "Детских игр") и жаждущая добраться до внутренностей Вуди. Буквально.
Продолжают множиться ипостаси игрушек, разновидности их взаимоотношений с человеком. К самой распространенной - конкретная игрушка принадлежит конкретному ребенку - во второй части добавилась игрушка как раритетный предмет. Теперь же появляется нечто совершенно иное - свободная игрушка, не принадлежащая никому и одновременно принадлежащая любому ребенку.
Игрушки, таким образом, обретают свободу выбора. Выбора хозяина - чтобы этому хозяину игрушка была действительно нужна, а не так, как было в первых двух частях. И выбора способа существования - можно ведь, оказывается, жить привольно, в свое удовольствие, не обременяя себя заботой о маленьком непредсказуемом создании, которое вырастет и забудет тебя. Игрушки-чайлдфри - звучит как несусветная чушь, согласитесь.
Ну да, "История игрушек 4" - она изрядно странненькая, где-то немного страшноватая (с очевидными хоррор-элементами то есть), но в целом нельзя сказать, что в Pixar ее задумали из чисто корыстных побуждений - говорят, идея появилась еще до премьеры триквела. Помимо прочего, здесь окончательно оформляются законы, по которым регулируется вселенная франшизы. В частности, объясняется, почему игрушки, собственно, живые.
Природа их, как видим на примере Вилкинса, дуальна: с одной стороны, одушевляет куски пластика детская фантазия - это божественное начало; с другой стороны, новосотворенный Вилкинс идентифицирует себя как мусор - его тянет назад материальное начало. Соответственно, за первым этапом внутреннего развития игрушки, от темного неведения к осознанию божественного начала, следует второй этап - осознание себя как отдельной ценности и осознание возможности этой ценностью самостоятельно распоряжаться. Притом ясное дело, что речь идет совсем не об игрушках на самом деле.
Pixar разлучает сразу несколько поколений зрителей со знакомыми и любимыми с детства героями утрированно сентиментальным финалом - что, пожалуй, вполне соответствует духу момента. Вот вам последняя, самая глубокая анимационная притча. Тряпичный ковбой, астрорейнджер, такса-спиралька, картофельные головы, трицератопс, тираннозавр, фарфоровая пастушка и нервная вилочка научили нас всему, чему могли. Дальше - как в песенке: думайте сами, решайте сами.