На "Точку доступа" приходят знакомиться с определенным направлением современного театра, активно развивающимся за пределами театров как таковых. Афишу составляют в первую очередь сайт-специфические спектакли, то есть проекты в необычных пространствах - в прошлые годы зрителей катали на кораблике, на лифте в торговом центре, водили в салон сотовой связи и даже женский туалет. Это самый основательный фестиваль подобного рода в России.
"Прощай/Fare thee Well!" голландского художника Дриса Верхувена, который можно посмотреть до 30 июля на Ладожском вокзале - вещь, безусловно, знаковая, хоть это и не совсем спектакль. Это петербургская версия инсталляции, уже побывавшей едва ли не во всех мегаполисах мира от Берлина и Амстердама до Осло и Рио-де-Жанейро. Верхувен располагает четыре телескопа в помещении вокзала, из панорамного окна которого открывается безрадостный вид на серые спальные районы.
Зритель надевает наушники, выбирает себе телескоп и в течение 15 минут вглядывается через него в пару панельных домов и линии электропередач, растянутые тут и там. Изображение перевернуто, что, впрочем, почти неразличимо из-за тумана, и на тусклом фоне стен и окон выделяется только светящаяся бегущая строка. Строка сама по себе, если не смотреть на нее специально через телескоп, кажется естественным элементом городского ландшафта, чем-то вроде электронной таблички на автомойке. На самом деле она транслирует короткие тексты, подобранные автором для петербургской версии: "ПРОЩАЙ АПРАШКА", "ПРОЩАЙ ТЕЛЕГРАМ", "ПРОЩАЙ ДОЛЛАР ЗА 30".
Время от времени в серии ироничных лозунгов попадаются сентиментальные напоминания об уходящих навсегда знаках времени, вроде домино во дворе и выученных наизусть номерах телефонов. Поскольку действие происходит на вокзале, в месте беспрерывных расставаний, в формате бегущей строки оказались уместны и тематические цитаты из классики: "Была без радости любовь / Разлука будет без печали", "До свиданья, друг мой, до свиданья". Буквы пробегают под меланхоличную арию Генделя, которая превращает незатейливую шутку в объемную метафору прощания со всем старым навстречу всему неизвестному, и оставляет зрителя в подвешенном состоянии среди подвешенных в тумане домов.
Не менее значим, но в большей мере приближен к форме традиционного театра спектакль "Пожалуйста, дальше (Гамлет)" режиссера из Швейцарии Яна Дейвендака, также путешествующий по многим европейским площадкам. Хотя традиционен он только внешне. Действительно, есть привычный театральный зал - Новая сцена Александринского театра. Есть зрители, сидящие на пронумерованных креслах в зале, есть актеры. Только нет ни установленного текста, ни просчитанного сюжета. Это настоящий судебный процесс, с той лишь разницей, что подсудимого Гамлета, свидетельницу Гертруду и потерпевшую Офелию играют актеры - Семен Серзин, Роза Хайруллина и Алена Старостина соответственно. Остальные участники суда - практикующие петербургские адвокаты, судья, прокурор, секретарь и психиатр. Состав суда формируется заново раз от раза. За несколько дней до спектакля на руки участникам выдается составленное Яном Дейвендаком дело Гамлета, которое они самостоятельно разбирают как реальное преступление, профессионально готовясь к заседанию. Актеры таким же образом вникают в предлагаемые обстоятельства, читая показания своих героев на допросах.
Исходная точка такова: в ходе ссоры с матерью нервный Гамлет убивает ножом Полония, отца своей девушки Офелии. По мнению подавшей в суд Офелии - убийство намеренное. По версии Гамлета и его матери Гертруды - произошел несчастный случай. Из этой точки постановка может развиваться в любых направлениях. Репетиций не проводится, поэтому итоговое решение суда заранее не знает никто. На него влияют в том числе и зрители, которых в финале выбирают в присяжные в случайном порядке. Заседание длится около трех часов, и ощущение реалистичности безукоризненное: допрашиваемые заикаются в ответ на вопросы судьи, адвокаты делают естественные паузы в речи, напряжение в зале копится и идет на спад, участники откровенно скучают, спорят, советуются и путаются в словах.
Из шекспировской пьесы вытянуты факты и схемы отношений, но реальность все равно остается отчетливей - действие происходит в Петербурге наших дней, актеры называют настоящие даты рождения, план квартиры Гертруды оказывается важнее вопроса "быть или не быть". Впрочем, это не превращает "Пожалуйста, дальше" в поверхностное высказывание. Просто спектакль ставит нас перед иными вопросами: где пролегает граница между театральным и обыденным? Что заставляет нас оправдать человека, а что побуждает его обвинить? Как сильно красноречие адвоката влияет на нашу объективность? Готовы ли мы оправдать Гамлета, когда он сойдет со страниц классики и обретет досягаемые очертания?