Бразилия в 2027 году превратилась в утопию, для некоторых - с приставкой "анти": Бог объявлен высшей ценностью, деторождение стало высшим благом, а плод в чреве каждой матери подлежит обязательному учету. Разводы не запрещены, но для главной героини, набожного соцработника Жоаны, они есть самый страшный грех. Поэтому своих "клиентов" - пары на грани распада - она приглашает в секту "Божественная любовь", которой обязана собственным браком. Там званые парочки заново сближаются - весьма радикальным способом: занимаясь любовью с другими членами общины, чтобы в конце "вознести семя в лоно супруги". Жоана практикует такое времяпрепровождение с целью забеременеть, но все как-то не выходит.
Эта иронично-потребительская интерпретация библейских постулатов на бумаге звучит несколько штампованно. К счастью, фильм Маскаро - не "1984 с церквями", как можно было подумать. Это скорее что-то вроде "Черного зеркала": кривое отражение нашей реальности, неправдоподобное, но гипотетически возможное. Вера в Бразилии будущего упрощена до состояния религиозного фастфуда: помолиться можно в специальном храме, не выходя из машины. Идеальный человек - тот, что усердно работает, а оставшееся время отдает служению Господу. Примерно как Жоана: не зря детский голосок ехидно, хотя и с большой любовью (не на ровном месте!) за кадром поддакивает: мол, "для нее бюрократия стала высшим источником веры".
Подобное рафинированное пуританство, по идее, должно метлой поганой гнать от себя всяческий гедонизм, но в мире "Божественной любви" все наоборот. Именно дикое сочетание разнузданности (все-таки групповой секс с целью объединения супругов - специфический метод) и клерикальных постулатов якобы становится социальным клеем для внешне благополучного общества. Но разве такая схема, в которой удовольствия предопределены замыслом религиозного государства, не способна породить прокаженных, гонимых обществом? Конечно, способна. И порождает. Кое-где Маскаро не стесняется совсем лобовых аллюзий вроде массажных кресел для беременных рядом с кособокими стульчиками для касты "нерожавших".
Но ядро фильма - это, конечно, Жоана и ее муж, которые все никак не разродятся дитем. Это как бы изолирует их от общества, по крайней мере в глазах женщины: в придорожных молельнях она ждет ответа от Бога, но святой отец, превратившийся в эдакого чиновника-клерка с Библией, лишь предлагает "искать ответы в молчании". Что ей и остается. Тут можно даже сделать вывод, что фильм - всего лишь сатира на церковь, которая выворачивает содержание псалмов наизнанку и скручивает в тугой узел. А Жоана в таком случае - почти что клоунесса, отражающая всю дикость исповедальных прений. И неоновая гамма фильма, превращающая его в медленный (анти)религиозный рейв, тоже будто бы играет концепции на руку.
Но это было бы пошло и не слишком интересно. Маскаро долго выстраивает экспозицию, чтобы во второй половине фильма поставить все на попа и столкнуть Жоану и зрителя с неожиданной ситуацией, которая стравит между собой веру и честь женщины. И тогда оказывается, что на самом деле "Божественная любовь" - самое искреннее высказывание про силу человеческого духа. Что Жоана - самый сильный винтик в этой огромной религиозной системе, а ее окружение, такое праведное с виду - лишь кажется сплоченным идеально отлаженным механизмом. И тут даже внезапно возникающие библейские аллюзии приходятся как нельзя кстати.
Из памфлета на злобу дня фильм превращается в гимн искренности. И это здорово. Потому что цитату из Послания к Евреям "Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом", которая однажды произносится в фильме, можно трактовать двояко: и как горькую правду, и как мотивационную речевку. Все зависит от оптики.