И тем не менее после завершения первой международной программы по расшифровке человеческого генома в 2003 году (она была начата в 1990 году под руководством нобелевского лауреата Джеймса Уотсона), когда ученые, занимающиеся "науками о жизни" ("life sciences"), смогли прикоснуться к неведомым доселе тайнам природы человека и его эволюции, стало ясно, что результаты их труда требуют не только естественно-научного осмысления. При всеобщем понимании, что любые гуманитарные трактовки открытий антропологов, биологов или генетиков могут быть политизированы и встречены в штыки широкой общественностью.
Но Н. Уэйд, который много лет занимался проблемами происхождения человека, не мог остаться лишь сторонним наблюдателем той революции, которую переживают науки о жизни, понимая все риски, которые возникают при обсуждении влияния биологических различий между человеческими сообществами на их социально-экономическое бытие. Книга "Неудобное наследство. Гены, расы и история человечества", недавно опубликованная в России, вызвала, пожалуй, еще большую дискуссию, чем его предшествующий научно-популярный бестселлер "На заре человечества" (он был издан в США в 2006 году, в России - в 2016-м). Дискуссию, содержание которой Н. Уэйд смог легко смоделировать. Что он и сделал, желая оградить себя от обвинений в том, будто он использует научные открытия для утверждения превосходства одних рас над другими. Ему слишком хорошо известно, что "научный расизм" еще более зловещая штука, чем расизм невежественных людей. И именно он принес немало неисчислимых бед человечеству. Причем не только в ХХ веке, когда теоретики "расовой неполноценности" тех или иных народов прокладывали нацистам путь к оправданию истребления целых народов.
Трагический опыт Второй мировой войны определил однозначное отношение к проблеме равенства рас и народов, дав мощный политический импульс к началу борьбы с колониализмом и расовой сегрегацией.
В Уставе ЮНЕСКО, принятом 16 ноября 1945 года, сказано: "Только что закончившаяся ужасная мировая война стала возможной (...) вследствие насаждаемой на основе невежества и предрассудков доктрины неравенства людей и рас...". И ООН и ЮНЕСКО на протяжении всей своей деятельности обращались и - уверен, - к сожалению, еще будут обращаться к проблемам прав и свобод человека, которые не могут и не должны зависеть от его расовой или этнической принадлежности.
В гуманистически ориентированной научной и общественной среде и тем более в государственно-правовом поле на дискуссии на тему различия рас наложено своего рода табу. Никто не хочет давать повода правым радикалам-популистам манипулировать научными знаниями в своих целях. Неслучайно многие ученые категорически избегают касаться не только темы расовых различий, но и вообще обсуждать вопрос существования рас. В качестве характерного примера Н. Уэйд приводит высказывание выдающегося биогеографа Джареда Даймонда: "Реальность человеческих рас - еще одна расхожая "истина", которой суждено кануть в Лету вслед за плоской землей". Даймонд обнародовал его еще в ноябре 1994 года в журнале "Дискавер", почти за десять лет до завершения программы расшифровки генома человека. Но подобной точки зрения придерживаются и ученые, которые имели к ней непосредственное отношение к новому пониманию природы человека, в частности, Крейг Вентер, - его исследовательская компания составила конкуренцию госпрограмме Дж. Уотсона по расшифровке генома.
У научной общественности может быть множество вопросов к аргументации Н. Уэйда. Мне было бы самонадеянно становиться арбитром в такого рода профессиональном споре. Но ряд существенных социально-экономических и гуманитарных проблем, которые он обсуждает в своей книге, безусловно, требуют того, чтобы не прятать их в подземелья политкорректности.
Прежде всего вопрос о биологической эволюции человека: завершилась ли она в праистории, продолжалась до недавнего времени или это вообще непрерывный процесс? Какого рода мутации способны на него влиять? И насколько социально-экономические изменения способны воздействовать на биологическое, в том числе и на генетическое развитие человека?
Н. Уэйд, стараясь избежать обвинений в "научном расизме", демонстрирует свою приверженность теории моноцентризма. То есть происхождения человека и человечества из единой популяции homo sapiens в Восточной Африке, сложившейся там 180-200 тысяч лет назад, которая примерно 50 тысяч лет назад рассеялась по нашей планете. Таким образом представляя единство человечества как своего рода "тему с вариациями". (Замечу, он вообще не касается еще одной чрезвычайно опасной с точки зрения политкорректности темы - о скрещении выходцев из Африки с неандертальцами Передней Азии и сибирскими "денисовцами", некоего промежуточного звена между неандертальцами и людьми.) Но вместе с тем Уэйд задает весьма важный вопрос: насколько генетика влияет на формирование социумов того или иного типа? Почему социально-демократические матрицы западной модели развития плохо работают в государствах Азии или Африки с традиционным укладом жизни, меняя их лишь поверхностно. И как соотносится разнообразие человеческих сообществ с генетическими особенностями людей? Н. Уэйд понимает, что формулируемые им вопросы находятся в зоне риска. Но нет сомнения и в том, что знание лучшая основа для морали и политики, чем невежество.