В этом спектакле нет линейного сюжета, следующего коллизиям чеховской драмы. Есть сегодняшнее ощущение хрестоматийных персонажей в связи с быстротекущим временем и их судьбами в гипотетическом развитии. Есть ощущение страны в изменившемся мире. Конечно, это Чехов уже XXI века, современный "Расемон", где заново пересматриваются все эти неясные мечтания, застоявшиеся иллюзии и безумные порывы. И где всё переходит почти на уровень фарса, в котором мелькают контуры всех прожитых с той поры десятилетий.
Три "секвенции" оперы - три рассказа об одних и тех же событиях с трех точек зрения - Ирины, Андрея и Маши. События повторяются, как дурной сон, как застрявшая пластинка, как беличье колесо истории, откуда не вырвешься ни в какую Москву - вожделенную и вечно исчезающую за горизонтом, как трепетный мираж. Круговорот: диван с торшером - пожар - военные опять куда-то уходят - наш балет опять впереди планеты - часы разбились - диван - пожар, военные… Бегут десятилетия, Ирины и Наташи меняют макияж и туалеты, солдаты - униформу, нянька Анфиса обзавелась полотером, Тузенбах - "спидолой". Гостиной с колоннами как не бывало - кругом вокзальный зал ожидания с навек остановившимися часами. Потому что остановилось время. Потому что все меняется - и не меняется ничего. Бег на месте. Бредовые видения беспокойного, прерывистого сна.
"Композитор черпал свое вдохновение во многом из своего советского опыта, - рассказывал мне постановщик спектакля британец Кристофер Олден, приступая к своей первой работе в Екатеринбурге. - Поэтому нам было важно в его опере не только чеховское время, но и дальнейшее движение века уже после большевистской революции, и то, как все эти события резонируют сегодня".
Это те разочарования, которые пережил бы и сам Чехов, будь он сегодня с нами - разочарования тотальные и окончательные. Если, конечно, он и впрямь верил в пылкие надежды Пети Трофимова и туманные просветы в сознании сестер Прозоровых. Спектакль вовремя напомнил, что свой вскормивший Петь Трофимовых "Вишневый сад" автор считал комедией: вот и эти "Три сестры" полны фарсовых приемов, выраженных не только пластически - в как бы застывших абсурдистских мизансценах, но и в первую очередь в музыке.
Венгр Петер Этвёш написал оперу с расчетом на неформальные, несущие свой смысл акустические эффекты: инструментовка изумительна, непривычна, задействовано все возможное - от аккордеона до гонга и маракасов. Оркестр в постоянном диалоге с персонажами, каждому из главных героев придано свое инструментальное звучание: кому-то утробный рокот меди, кому-то взвизгивания флейты, кому-то чувственный, как бы вихляющийся саксофон… Особый акустический эффект, иное заполнение зала звуком создают и два оркестра: камерный в оркестровой яме и симфонический в нише над сценой. Парадоксальность часто диссонансных звучаний создает особое напряжение - как сказали бы в кино, закадровый саспенс. Вокально всё очень здорово, оркестру (оркестрам) отдельные аплодисменты. Возник совершенно особый, даже акустически, звуковой мир, который колеблется вместе с колебаниями сюжета, с отчаянными тирадами персонажей, - тревожный и глубоко проникающий в душу, он надолго там останется. Вибрации, едва слышные вздохи, стоны и пересвисты - все к месту, к чувству, к мысли, все складывается в единый образ трагической, вечно воюющей сама с собой, отчаянной, отчаявшейся России.
Все ее светлые порывы тонут в неистребимой пошлости, приверженности замшелым традициям и идолам прошлого, воинственной глупости и провинциальности, которая воспроизводит сама себя снова и снова. Она устала надеяться. Устала жить в вечном зале ожидания. Зал ожидания - главное место действия спектакля. И, увы, всей нашей жизни.
Все роли актерски выразительны, и даже фактура исполнителей идеально совпадает с нашими представлениями о персонажах пьесы. Все точно понимают смысл своих ролей-партий, два часа неподъемно сложной для вокалистов музыки пролетели как миг. Опера Этвёша стала откровением и открытием - ее хочется слушать снова.
С легкой руки "Музыкального обозрения" уже завоевавшие статус "спектакля года", екатеринбургские "Три сестры" выдвинуты на "Золотую маску" в 10 номинациях. Среди них - "Лучший спектакль", дирижеры Алексей Богорад и Ольвер фон Дохнаньи, режиссер Кристофер Олден, художники Ираклий Авалиани и Эндрю Либерман, художник по свету Сет Райзер и исполнители ведущих партий Надежда Бабинцева (Маша), Ольга Тенякова (Наташа), Владислав Трошин (Соленый) и Алексей Семенищев (Вершинин).