С него и начали наш разговор с председателем Императорского православного палестинского общества Сергеем Степашиным. Одной из тем набросков была судьба Договора о сокращении стратегических наступательных вооружений (СНВ-1) между СССР и США.
Как видим, в этих записках Евгений Максимович тревожился за судьбу договора СНВ-1. Но у нас уже и СНВ-2 нет, его продолжения. Однако мир не перевернулся. Может быть, зря волновался Примаков?
Сергей Степашин: Да нет, не зря он волновался. Примаков на самом деле предвидел, что наши так называемые партнеры могут повести себя таким образом.
А что это значит? Во-первых, угроза ядерной войны. И эта угроза - всему миру, человечеству. Когда речь идет о выходе из договоров по сокращению ядерного оружия, это как раз военная угроза. Она может вспыхнуть везде и как угодно. Даже из-за локальных конфликтов. Это то, что мы сейчас видим на Корейском полу-острове.
Во-вторых, выход из договоров СНВ-1 и СНВ-2 - это очередной виток гонки вооружений. Вспомните: одна из причин серьезного экономического кризиса в Советском Союзе, после чего он распался, была игра в так называемые звездные войны. Американцы приняли программу СОИ (Стратегическая оборонная инициатива) и собирались построить научную и техническую базу для создания системы противоракетной обороны с элементами космического базирования. А СССР в ответ принял свою программу - Анти-СОИ. Такая гонка - очень дорогое удовольствие.
Сейчас, конечно, мы по этому пути не пойдем. Но, в любом случае, гонка вооружения всегда сильно бьет по госбюджету, по благосостоянию граждан. Ослабляет страну. А мы должны быть сильными. Россия сегодня - единственная страна, которая реально может в военном потенциале противостоять США и блоку НАТО. Так что Евгений Максимович не зря тревожился.
Недавно прошли онлайн-сессии "Примаковских чтений". Там говорили, что сейчас мир очень хрупок, возможно, в шаге от ядерной войны. Это так? И что мы должны сделать, чтобы не допустить такого?
Сергей Степашин: Не думаю, что мы в шаге от ядерной войны. Это преувеличение. Но опасность существует. Я уже говорил, что она может исходить из локальных конфликтов. А предпринять можно только одно: садиться за стол переговоров с США и разговаривать как с равными партнерами.
Посмотрите, как перевернулась ситуация! Вспоминаю, как при СССР Соединенные Штаты Америки стремились встретиться и вести диалог с нами. Это было при президенте Форде, Картере, это было даже при Рейгане, который называл нас "империей зла".
Вот и сейчас надо садиться за стол переговоров. Думаю, Трамп это тоже прекрасно понимает. Да, в экономическом плане, конечно, мы проигрываем сегодня США. Но с точки зрения военно-технического потенциала Россия ни в чем не уступает. Именно поэтому такой диалог крайне необходим сейчас. Пройдут в США выборы 4 ноября, и надо возвращаться к этой теме.
Вы, наверное, обратили внимание, что у Трампа уже начинают проскальзывать такие мысли. Достаточно аккуратно, но это так. К тому же, наиболее оголтелый его советник по нацбезопасности Болтон не только ушел, но и предал своего президента, заявив, что будет поддерживать Байдена.
Уверен: мы обязательно начнем переговоры. Отступать ни одной, ни другой стране невыгодно. И здесь мне импонирует позиция Владимира Путина - очень корректная, точная, четкая. А также позиция Сергея Шойгу и Сергея Лаврова.
Сергей Вадимович, а для вас лично что имеет особенно важное значение из того, о чем предупреждал, говорил Примаков?
Сергей Степашин: Для меня, как для председателя Императорского православного палестинского общества, в первую очередь важно то, что происходит на Ближнем Востоке. И в Палестине, и в Сирии, и в других странах. В той же Ливии.
Конечно, Евгений Максимович был мэтром Ближнего Востока, абсолютный авторитет, знающий всё и всех. И он предостерегал от авантюрного решения ближневосточной истории. Нельзя навязывать свой формат демократизации, свое понимание жизни Ближнему Востоку. Там другой мир, и это надо понимать. Нужно работать чрезвычайно тонко, деликатно. Это то, чем занимался Евгений Максимович до последних своих дней. Для ближневосточного урегулирования потеря Примакова невосполнима.
Есть люди, которые меняют мир, нашу жизнь. Примаков из таких людей. На вашу жизнь как он повлиял?
Сергей Степашин: Вспоминаю нашу первую с ним встречу, когда он был назначен руководителем службы внешней разведки. Я возглавлял тогда Комитет Верховного Совета РФ по вопросам обороны и безопасности. Потом руководил и контрразведкой. Эта беседа в Ясенево длилась несколько часов.
Говорили о жизни, о политике. Он мне в отцы годится по возрасту, однако я не почувствовал этой разницы в возрасте. Но мудрость, конечно, потрясающая!
А научил он меня одному: никогда не сдавать своих позиций. Один раз поддашься - никогда не выправишь. Максимыч никогда не сдавался, шел вперед. Не хамил, не грубил, умел слышать и слушать. И был всегда последовательным человеком. Вот этому он меня в жизни и научил. А вообще с Максимычем мы были очень дружны. И семьями дружили.
Кроме Ближнего Востока, какие еще идеи и дела Примакова сейчас надо было бы развивать?
Сергей Степашин: А мы их уже развиваем! И развивали. Еще тогда, начиная со службы внешней разведки.
Давайте говорить откровенно: Максимыч прикрыл своим авторитетом службу внешней разведки. Контрразведке повезло меньше. Когда я ее возглавлял, нас шесть раз переименовали. Довели до Буденновска. И первое, чему Примаков нас учил и то, что нам очень нужно сегодня, - в стране должна быть сильная система безопасности.
Второе. Надо уметь договариваться, что он делал всегда, в том числе со своими оппонентами. Даже с госпожой Олбрайт.
Третье. Евгений Максимович - новый вектор внешней политики страны, которая уважает свой суверенитет, свое достоинство. Новая внешняя политика пошла с Евгения Примакова. Я рад, что Сергей Лавров, те, кто считает себя его учениками, эту линию ведут сегодня вместе с президентом страны.
А что для вас лично Примаков? Глыба политики, мудрец мира? Друг, которого не хватает? Или всё вместе?
Сергей Степашин: Всё вместе. Но я бы выделил все-таки - друга. Максимыч очень обаятельный человек. Действительно глыба, но с душой. Удивительный, красивый, высоконравственный человек. Интеллектуал. Очень его не хватает…
У меня иногда бывает такое ощущение, что мы завтра встречаемся, сядем, поговорим. Он скажет: "Ну, Серега, как дела?" А я отвечу: "Как-то так, Максимыч, не очень пока, пандемия у нас, однако".