Польша - интересное явление на политической карте Европы. Кризис социалистического лагеря, то есть процесс, который и привел к радикальным переменам конца ХХ века, начался именно там. Польским сторонникам демократизации даже обидно, что символом - и визуальным, и содержательным - конца прежнего мира стало падение Берлинской стены. В то время как именно независимый профсоюз "Солидарность" в начале 1980-х и первое некоммунистическое правительство Польши весной 1989-го открыли новую эпоху. Польша - страна большая и опирающаяся на богатую историческую традицию. Возвращаясь в Европейское сообщество, она не планировала оставаться там на второстепенных ролях. Несмотря на мучительный, как и везде, путь социально-экономической трансформации, Польша считалась флагманом преобразований. А с момента вступления в ЕС претендовала на то, чтобы занять место среди ведущих государств, влияющих на дальнейшее направление интеграции.
Она и влияет, но не вполне так, как предполагалось 15-20 лет назад. Правый крен Польши в 2000-е, превратившийся в правый поворот 2010-х, сделал Варшаву центром фронды в восприятии европейского истеблишмента. Любопытно, что идеологами националистического популизма в ЕС считают при этом не братьев Качиньских, на эту роль определен премьер Венгрии Виктор Орбан, видимо, потому что четко формулирует свои взгляды, открыто призывая к нелиберальной демократии. Но Венгрия - страна маленькая, потенциал не тот. А вот Польша - флагман Центрально-Восточной Европы и даже кандидат в европейские тяжеловесы.
Орбан упирает на административно-политические риски следования европейскому мейнстриму, с его стороны речь идет прежде всего о власти, суверенных правах. Польские руководители, и это особенно заметно во время нынешней кампании, стремятся позиционировать себя как лидеров морально-нравственного переосмысления. Анджей Дуда, столкнувшись с угрозой переизбранию, нажал именно на такую педаль, объявив, что вносит законопроект о запрете усыновления детей однополыми парами. Идеологию ЛГБТ он неоднократно сравнивал с необольшевизмом, а страшнее такого обвинения в посткоммунистическом мире ничего и не придумаешь.
Еще два месяца назад (выборы должны были состояться в мае) Дуда был уверен в победе. Этого сделать не удалось из-за эпидемии, а за время после переноса в настроениях произошел сдвиг. Выдвинувшийся только после изменения даты выборов Тшасковский бодро набрал поддержку, и теперь многие считают шансы Дуды шаткими. Видимо, не помог и визит в Вашингтон, где польского президента принял президент США.
Естественно, борьба кандидатов на выборах в Польше прежде всего связана с внутренней ситуацией. Польша, как и Восточная Европа в целом, миновала самую острую фазу распространения болезни относительно благополучно. Но пандемия ударила по экономике, настроение у людей портится. "Право и справедливость" у власти с 2015 года (и правительство, и президент), по нынешним временам для парламентской республики это немало. Раскол страны на консервативную провинцию и либеральные центры всегда подталкивал маятниковое развитие.
Но благодаря международному фону сейчас это голосование выглядит более знаковым. Америка и Западная Европа охвачены событиями, которые некоторые сравнивают с "культурной революцией". На этом фоне Восточная Европа выглядит, как ни странно, примером относительного спокойствия и цивилизованного подхода к политической борьбе. Может быть, потому что посткоммунистические страны как раз еще помнят, к чему приводит идеологическая экзальтация. Как бы то ни было, выборы в Польше станут интересным индикатором развития политики на Западе, если мы еще можем говорить о нем как о едином политическом феномене. Что касается России, то мы имеем счастливую возможность наблюдать за кампанией из чистого любопытства. Как бы ни менялся там политический ландшафт, Россия остается системообразующей точкой отталкивания, это в польском истеблишменте консенсус. Так что остается получать удовольствие от игры.