В Штатах, где бывал в 1970-е со сборными СССР по разным видам спорта, к нашим будущим Играм относились с заведомым скепсисом, типа ну-ну, давайте попробуйте, а мы посмотрим. За пару недель пребывания в Олимпийском тренировочном центре США в Колорадо-Спрингсе летом 1979 года услышал я много неприятного, порой оскорбительного в наш московский адрес. Ничего построить не успеете, приедем к вам со своей едой - у вас же и кормить спортсменов нечем, на церемонии открытия - закрытия пойдут лишь руководители делегации и врачи с массажистами: нечего нашим спортсменам глазеть на вашу красную пропаганду. Самые решительно-прогрессивные спортсмены из сборных США всерьез спрашивали, можно ли им будет выходить на улицы Москвы: дома их предупреждали, что опасно, может напасть ненавидящая Штаты толпа.
Искренне полагаю, что, не вошел бы в декабре 1979 года ограниченный контингент советских войск в Афганистан, в США бы придумали, изобрели какой-нибудь другой предлог, чтобы не ехать в Москву. А тут повод, пусть к спорту отношения не имеющий. И начался жестокий бойкот.
В первую очередь подивлюсь смелости тогдашнего президента МОК Майкла Килланина. Попыхивая сигарой и попахивая виски, он привел свой разговор с президентом США Картером. Тот, объявив о бойкоте Игр и наказав всем-всем-всем странам не ехать в Москву, удивился отсутствием реакции МОК на свои призывы. Выразил ирландскому лорду полную уверенность в поддержке и был ошарашен ответом Килланина: "Господин президент, Олимпиада в Москве состоится, если даже на нее приедет лишь один член МОК". Спросил, кто же это будет, и вопросов больше не задавал, услышав от немолодого собеседника: "Это буду я".
Рисковал ли Килланин, дерзко ведя такие диалоги? Не так серьезно, как может показаться. Он был уверен в поддержке членов МОК. Но, честно говоря, не в такой единогласной. Его предложение не обращать внимания на предлагаемый одной из двух мощнейших мировых держав бойкот поддержали все члены МОК.
В этом и заключалась одна из главных олимпийских побед московских Игр 1980 года. Спорт наголову разбил политику. Показал, что той не надо вмешиваться в благородные и светлые дела, ее не касающиеся. В те годы олимпийское единство было как никогда сильно. Быть может, и благодаря этому спорт, олимпийское движение привлекали в те годы больше внимания и пользовались уважением, ныне, увы, постепенно утрачиваемым. После ухода преемника Килланина, многолетнего президента МОК Хуана-Антонио Самаранча, политика все чаще, грубее, а порой и бесцеремонно, по-хулигански вмешивалась в спорт, не получая порой должного достойного отпора.
И бойкот или не бойкот, а в Играх ХXII летней Олимпиады участвовали 80 стран. Некоторые, в том числе и я, насчитывали 82. Путаница понятна. Несколько делегаций из мест, называемых в то время капиталистическими, приехали не под флагами своих государств, а под полотнищем пяти олимпийских колец. Это не меняло сути дела. А под конец Игр иные смельчаки из Великобритании, Австралии, Италии… даже на награждение выходили с маленькими национальными флажками, распевая вовсю не полагавшийся им "по уставу" олимпийский гимн, а свой собственный.
Не припомню, что такой полный олимпийский триумф, как у нас, испытывал бы иной город - организатор Олимпиад. Победы спортивные сплелись воедино с победами здравого смысла. По грязным рукам нанесли жесткий удар. Наверное, поняли это и в Америке, позволив Джимми Картеру просидеть в Белом доме лишь один срок.
А для жителей СССР Олимпиада была сродни тому, что совершил Петр I. Он прорубил окно в Европу. Олимпийские игры открыли нам окно в широчайший мир. Говорят, так было во время московского Всемирного фестиваля молодежи и студентов в июле 1957 года, открывшего маленькую форточку в долгожданную оттепель. Жаль, не знаю, не помню - был еще мал.
Но толпы наших людей, впервые увидев в 1980-м столько гостей оттуда, не были разочарованы общением. Повеяло свободой. Пусть только повеяло, но аромат не испарился, запомнился. Именно с июля 1980-го мы перестали быть державой за занавесом, сплетенным из колючих железяк. Открылись и показали, что мы - такие же, как все. А, возможно, даже дружелюбнее, приветливее.
Высокий уровень Игр стал сюрпризом не только для мира, но и для советского руководства. Однажды, но не в конце 1979-го и не в 1980-м, сторонники старинной советской партшколы пытались склонить Генсека Брежнева к - пока не поздно - "отмене мероприятия". Но заколебавшегося было Леонида Ильича убедили держаться прежней линии. Не зря председателем Оргкомитета Игр был назначен его старинный друг и заместитель Совмина Игнатий Трофимович Новиков. Часто ему приписывают роль этакого декоративного начальника. Но не был строитель Новиков свадебным генералом на этом празднике. Он рулил олимпийскими делами, а когда, бывало, они заезжали в тупик, Новиков умело и бесшумно, невидимо для посторонних глаз разруливал.
40 лет пролетело с той олимпийской поры. Мы совсем иная страна, с иным политическим строем, другими, не столь наивными, как тогда, взглядами. Некоторые, кто помоложе, смотрят на Игры-80 с усмешкой - провели, ну и ладно. Юные об этой Олимпиаде вообще не слышали, ведь не так много сделано, чтобы ее увековечить. А возможно, именно Олимпийские игры заставили не только мир взглянуть на нас по-новому, но и помогли нам пересмотреть свое отношение к миру. Переосмыслить пути развития страны, открыться, понять, что нам многое - и очень важное - по силам.