Артистов можно понять: кроме зрителей их, пожалуй, никто сегодня не поддерживает. Удивительная история! Человек может ехать в купе поезда (как правило, плохо проветриваемом) с тремя незнакомыми людьми и спать, разумеется, безо всякой маски. Летать самолетом. Сидеть в ресторане до 23 часов. Ездить на общественном транспорте, своей маской упираясь в маску соседа. А театр почему-то объявлен главным рассадником заразы. Даже не 50% - что тоже тяжело, но 25% зрительного зала. Почему? Откуда такая цифра? Нет ответа. Терпите. Почему в московских театрах закрыли кассы, и билет теперь можно купить только онлайн? Нет ответа. Терпите.
Актеры терпят. Что еще остается? Репетируют, играют спектакли на 25% зрительного зала. Происходит огромное количество замен актеров в спектаклях. Каждый день практически в любом театре - вводы. Тяжело очень. Отдаете ли вы себе отчет, дорогие читатели "Российской газеты", в том, что просто, приходя сегодня в концертный или театральный зал, вы поддерживаете искусство? Пафосно звучит? Очень. Но ведь это так. Никогда еще жизнь театра настолько напрямую не зависела от зрителя, как в период пандемии. Малый зал "Зарядье". В огромных широких коридорах гулко раздаются шаги двадцати пяти процентов. Все это более всего напоминает аэропорт в ранние утренние часы: народа почти нет, но есть ощущение какого-то нового путешествия.
И оно начинается. Отдельное спасибо новому концертному залу "Зарядье" за то, что предоставили возможность этому путешествию случиться. Это ведь не концерт. И не вполне спектакль. И совсем не чтецкая программа. Когда это невероятное действо закончилось и зрители в восторге вскочили и аплодировали стоя, я определил для себя жанр: спектакль-подвиг.
Потому что никаким иным словом это не определить. На сцене два известных и очень востребованных человека. Юлия Пересильд - красавица, звезда, мать... В общем, дел по горло. И Петр Главатских - один из самых знаменитых наших музыкантов, играющий практически на всем. Буквально днями он участвовал в премьере спектакля "Лавр" на сцене МХАТа имени Горького. В общем, дел хватает.
И вот эти два человека создают историю, которая, казалось бы, не рассчитана на шумный успех. Она вообще на шум не рассчитана, принципиально элитарна. Эта история из тех, что позволяет держать некий духовный уровень театрально-музыкальных представлений. Называется странно: "Эбеновая кожа".
Однажды Петру Главатских пришла в голову мысль: неплохо бы почитать африканские стихи Николая Гумилева под аккомпанемент разных музыкальных инструментов. С этой идеей он пришел к Юлии Пересильд. На передаче "Наблюдатель" Юля рассказывала, что сначала вообще не поняла, при чем тут она? Где она - и где Гумилев? А потом решила: это настолько трудно и настолько не ее, что надо непременно попробовать.
Понимаете, что происходит? В центре пандемии, в центре Москвы, в центре нашего страха два человека хотят донести до нас поэзию Гумилева? Поэзию великую, странную, непонятную, непостижимую, если угодно - не раскрученную так, как стихи Цветаевой или Блока. Как говаривал герой великого фильма: "Не скажу, что это подвиг. Но что-то героическое в этом есть..."
Главатских и Пересильд все делали сами. Но они создали не просто чтецкую программу, все-таки это ближе всего к спектаклю, где мечется по сцене прекрасная и безумная... я бы сказал: прекрасно безумная женщина и несет в нас какую-то непонятную, но почему-то очень притягательную энергию стиха.
На самое деле в этом спектакле несколько героев. Актриса. Музыкант. Поэзия. Музыка. Это не метафора такая, это правда. Четыре героя вступают в свои взаимоотношения, пересекаются, дополняют друг друга. Все для того, чтобы открылся невероятный мир великого русского поэта, который не просто рассказывает нам про свое путешествие по Африке, но словно бы сам становится жителем этих экзотических мест. В его поэзии нет ничего от оценивающего взгляда путешественника. Она вся - изнутри, из сути, из души.
Главатских невероятный музыкант. Уникальный. И дело не в том, что он играет на таинственных неведомых инструментах, но в том, как он работает на сцене. Ощущение, что ему надо именно здесь и сейчас рассказать нам что-то очень важное, и он это делает. Только не словами, а музыкой.
Я всегда подозревал, что Юлия Пересильд - замечательная актриса, окончательно меня убедил в этом фильм "Зулейха открывает глаза", где она работает просто виртуозно. То, что Юля делает в "Эбеновой коже", - непостижимо. Невероятная, сумасшедшая энергия. Стихи - не как посторонний рассказ, но как исповедь. Буйство души в странном африканском мире. И мне не так важно, доносит ли актриса сюжет стихотворений (да и есть ли он - сюжет?), куда важнее - это постоянное метание в мире непонятости. Это ведь не про поэта в Африке, это про всех нас, сегодняшних.
Петр Главатских и Юлия Пересильд сделали "Эбеновую кожу" сами, не рассчитывая ни на чью помощь. Если угодно: это печальная метафора жизни актеров сегодня. Еще и потому - подвиг.
Может быть, мы когда-нибудь поймем, что театр - это не рассадник заразы, а школа для души? Необходимая куда большему количеству, чем 25 процентов?