То, что хорошие, тем паче гениальные стихи не нуждаются во внешнем музыкальном сопровождении, которое только глушит и корежит их собственную внутреннюю музыку, общеизвестно. И многие участники альбома в своих выложенных на специально созданный лаконичный сайт комментариях к собственному треку это охотно признавали и даже обыгрывали. Как питерские концептуалисты Shortparis, которые, представляя трагическое стихотворение "Эта ночь непоправима" с юмором написали, что "образный строй этого произведения настолько близок и даже типичен для Shortparis, что у нас сразу возникли два вида подозрений. Либо все песни нашего коллектива написаны на тексты поэта, либо Осипа Мандельштама никогда не существовало, а все его стихотворения были созданы нашим скромным коллективом. Мы, конечно, склоняемся ко второму варианту".
Но, отталкиваясь от этого постулата (как тот самый акробат - от алтаря), двигались разными путями.
Которые хорошо показывали разницу не только поколений, но и изначального бэкграунда артистов. По тому, например, как лидер современной хипстерской группы "Нервы" Женя Мильковский "разложил" на акустическую гитару с подзвучками в духе модной "фолкотроники" "Только детские книги читать…", закрадывается подозрение, что это известнейшее стихотворение из "Камня" он впервые увидел только после предложения поучаствовать в альбоме. И отнесся к нему как к "просто" хорошему ритмичному и гладкозвучному тексту - не обросшему для него никакими историческими аллюзиями и личными рефлексиями. И это, увы, относится к большей части молодых участников трибьюта, чьи имена и названия говорят что-то только слушателями возрастом около 20 лет, включая номера IWOA , "Свидания" и OQJAV, - может быть, прекрасные (для поклонников) сами по себе, но которых несколько сковывает Мандельштам. Не говоря уж про юную О! Марго, которой трагический выкрик "Петербург, я еще не хочу умирать!" откровенно мешает, диссонирует с настроем "быть на позитиве".
Леонида Агутина трудно заподозрить в том, что он впервые увидел стихотворение "Золотистого меда струя из бутылки текла…" и никогда над ним не размышлял, да и по голосу слышно: Леонид понимает, чтò он поет - но мэтр не смог уйти от привычной коммерческой "латины", чья уместность здесь столь же сомнительна, как и продвинутая фолкотроника.
Про иноязычные номера Алины Орловой и Mgzavrebi сказать нечего, кроме благодарностей; спели на своих языках (литовском и грузинском соответственно) и в cвоей манере - спасибо им, что показали Мандельштама в других языковых и культурных ареалах.
А вот кто по-настоящему порадовал - так это многоопытный Илья Лагутенко и относительно молодой, но уже знаменитый Oxxxymiron. Лидер "Мумий Тролля" выбрал стихотворение 1911 года "Раковина" и представил его как рейв-вечеринку; решение неожиданное, но по-своему объяснимое: предвоенная эпоха - время расцвета петербургской декадентской культуры, и Мандельштам имел к ней самое непосредственное отношение. Мирон Федоров выступил фактически в роли хедлайнера: поскольку все номера альбому расположены по времени написания стихотворений, ему выпала честь записать финальный и сложнейший трек: ни больше ни меньше как "Стихи о неизвестном солдате".
Оксимирон представляет его так, как представляет его себе именно опытный читатель стихов: без "красивостей", "хуков" и "грувов", а просто как внутреннее проборматывание, шаманское заговаривание собственной судьбы.
Во взвинченной "Четвертой прозе" Мандельштам резко заявил: "Я один в России работаю с голосу, а кругом густопсовая сволочь пишет...". Как бы отнесся сам Осип Эмильевич сейчас к такому "песенному расширению" своих стихов? Смею надеяться, что если бы вошел в контекст 2021 года - положительно.
Звучащая эпическая поэзия, наряду со звучащей литературой (аудиокниги) снова отвоевывает свои права, подтверждением чего стала Нобелевская премия Боба Дилана, в котором шведские академики усмотрели "нечто гомеровское".
Вслед за выкладыванием в открытый доступ аудиоальбома создатели проекта обещают еженедельно вплоть до 21 июня выкладывать по видеоклипу на каждую песню, а как только позволят известные обстоятельства, провести и большой живой концерт. Мандельштам по-прежнему волнует и царапает, его наследие вызывает разноречивые оценки и способно провоцировать на творчество оригинальное. Значит, он - жив.