Спрос на социальные услуги превышает возможности нынешнего российского государства
Статус России как социального государства закреплен в Конституции. В какой мере этот статус отражает наши нынешние реалии?
Александр Чепуренко: В момент принятия Конституции, конечно, было сильным преувеличением именовать Российское государство "социальным". На тот момент оно было очень слабым, фрагментированным, с массой формальных обязательств и неформальных ожиданий со стороны граждан, но с неработающими механизмами согласования, принятия и исполнения решений. Государство декларировало свое намерение стать в будущем социальным, но пока ограничивалось минимальным, во много декларативным, присутствием в общественной жизни.
Нет ли ощущения, что после распада СССР, в процессе освобождения общества от тотального государственного вмешательства, по инерции была снижена социальная роль государства, оно впало в другую крайность, оставив гражданина один на один со стихией рынка?
Александр Чепуренко: Да, а что еще оставалось? По сути, уже с 1989 года пошел процесс нарастающей деконструкции экономической и социальной сфер, старые формы отношений между государством и обществом, его отдельными группами и членами, переставали работать, новые еще только формировались. 1991 год - распад единого СССР, остановка деятельности многих предприятий, в том числе градообразующих, дефицит всего и вся... В этих условиях тогдашнее Российское государство предложило гражданам взять всю полноту ответственности за свое благополучие на себя.
Растущая коммерциализация здравоохранения и образования - не говорит ли это тоже об отказе государства предоставлять своим гражданам равный доступ к социальным благам?
Александр Чепуренко: Эти процессы являются, на мой взгляд, не столько результатом продуманного отказа государства от важнейшей своей социальной функции - обеспечения гражданам равного доступа к соответствующим услугам, сколько результатом того, что спрос на эти услуги со стороны общества кратно превышает возможности нынешнего Российского государства. Те средства, которые Российское государство вложило в модернизацию учреждений здравоохранения и образования в сравнительно благополучные 2000-2010-е годы, в основном были потрачены на закупку оборудования, ремонты, строительство новых зданий. Но без обновления управленческих подходов и экономической модели функционирования здравоохранения и образования это дало лишь точечный, половинчатый результат. Система ДМС встроена в российское здравоохранение так, что последняя причудливо сочетает черты двух моделей развития здравоохранения, основанных соответственно на платной и государственной медицине. Как правило, беря и от одной, и от другой в основном не самые лучшие их элементы. Что касается образования, то здесь у государства была здравая идея создания опорных центров совершенства в лице ведущих университетов, которые могли бы выйти на хороший мировой уровень в области исследований и образования, а потом стать питомниками для передачи своих компетенций, управленческих моделей и кадров в другие российские университеты. Но, во-первых, на всю программу были в совокупности выделены средства, примерно сопоставимые с годовым бюджетом одного ведущего американского университета. Во-вторых, если вы хотите получить английский газон, его, как известно, надо поливать, удобрять и стричь примерно двести лет. Мы же пожелали зримых результатов уже через несколько лет после начала проекта. В-третьих, финансирование из госбюджета - это палка о двух концах. Система отчетности и проверок здесь такова, что значительная часть усилий вузов по реализации проекта ушла на выстраивание системы мониторинга и отчетности.
Монетизацию льгот следовало проводить вкупе с пересмотром всей системы социальных обязательств государства
Насколько разумной, на ваш взгляд, была проведенная 15 лет назад монетизация льгот, на которую пожилое население страны откликнулось массовыми протестами? Люди поняли это как сворачивание остатков социального государства, оставшегося от советского прошлого. Не отсюда ли, кстати, у многих ностальгия по СССР?
Александр Чепуренко: Монетизацию льгот следовало проводить вкупе с пересмотром всей системы социальных обязательств государства. Специалисты в области социальной политики уже лет двадцать пять говорят о необходимости внедрить критерии нуждаемости, сопоставить с этими критериями доходы домохозяйств и исключить из системы социальных трансфертов те из них, которые явно не испытывают потребности в социальных выплатах и субсидиях. В этом случае можно было бы не только монетизировать льготы, но и добавить наиболее нуждающимся слоям населения значимые суммы, которые серьезно улучшили бы их социальное самочувствие. Сегодня российское правительство много говорит о "цифровой революции". В части налогообложения бизнеса, особенно малого, она уже далеко продвинулась. Если бы она пришла в социальную сферу, то вместо размазывания масла тонким слоем удалось бы направить средства на помощь действительно нуждающимся.
Существует несколько моделей социального государства. Одна из них - либеральная, в основе которой принцип, предусматривающий личную ответственность каждого члена общества за свою судьбу и судьбу своей семьи. Роль государства в этой модели незначительна. Судя по ряду признаков, именно такой модели сегодня придерживается Россия?
Александр Чепуренко: Вообще говоря, есть и успешная третья модель - я имею в виду социальное рыночное хозяйство Л. Эрхарда в послевоенной Западной Германии. Это социально-экономическая модель, основанная на двух дополняющих друг друга принципах - экономической самодеятельности тех, кто в состоянии активно участвовать в экономических процессах, и их солидарности с группами общества, которые в силу разных причин могут принимать только ограниченное участие в хозяйственной жизни. После поражения в войне немецкая экономика лежала в руинах, государство находилось в процессе пересборки, исправно работали, пожалуй, лишь структуры на уровне местного самоуправления. Благодаря запуску по настоянию Эрхарда экономической и денежной реформы в течение десяти лет, то есть к концу 1950-х годов, западногерманская экономика вошла в число ведущих, а жизненный уровень немцев вырос настолько, что в мире заговорили о "немецком экономическом чуде". В свое время, в середине 1990-х, перед визитом премьер-министра В. Черномырдина в Германию ведущие российские германисты прочитали ему целую лекцию о немецком социальном рыночном хозяйстве. Премьер, по преданию, сделал собственноручно много пометок и очень впечатлился услышанным. Но что русскому здорово, то немцу... И наоборот.
Российское государство в борьбе с пандемией оказалось в чем-то эффективнее ряда западных государств
Социальное государство - это государство, гарантирующее сохранение минимальных доходов и достаточно высокое качество пенсионного и медицинского обслуживания, образования, жилищно-коммунального обеспечения населения. Для всех или только для социально уязвимых и обездоленных слоев общества? И как с этой точки зрения выглядит Российское государство?
Александр Чепуренко: Как мне представляется, Российское государство в борьбе с пандемией, например, в выполнении своих социальных функций оказалось в чем-то эффективнее ряда западных государств. Потому что там дилемма "личная свобода - принуждение к изоляции" длительное время решалась в пользу личной свободы, что привело к более длительной первой волне и более раннему началу второй волны пандемии. В России же весной в ряде регионов был введен жесткий карантин. То есть в период внезапного внешнего шока Российское государство действует в чем-то жестче, а потому ему может удаваться купировать проблемы раньше. С другой стороны, уровень гарантированных государством "в мирное время" доходов действительно минимален. Социальное же государство должно гарантировать тем своим гражданам, которые нуждаются в этих услугах и не могут приобретать их в частном секторе здравоохранения или образования, не минимальный, а базовый уровень услуг, адекватный глобальным требованиям ХХI века.
Четырехдневная рабочая неделя - это чистые мечтания
Некоторые депутаты Госдумы предлагали перейти в России на четырехдневную рабочую неделю. Если бы "четырехдневка" была узаконена, это стало бы одним из шагов к созданию социального государства?
Александр Чепуренко: На мой взгляд, это чистые мечтания. У нас уровень производительности труда в народном хозяйстве ниже, чем в ведущих экономиках мира, в полтора-два раза. Но они пока не готовы перейти к четырехдневной рабочей неделе. Мы должны понимать, что сокращение количества отработанных часов примерно на 20 процентов приведет к снижению объемов производства - может, не на 20 процентов, а на 8-10 (больше отдыхая, люди способны к большей отдаче в рабочие дни). Однако при той же заработной плате это означало бы соответствующее удорожание производимых товаров.
Председатель "Единой России" Дмитрий Медведев предложил ввести в России базовый гарантированный доход. Экономически нам это по силам?
Александр Чепуренко: Базовый гарантированный доход можно ввести, но каким он будет? На уровне МРОТ? Условия же для более высокого уровня базового гарантированного дохода в российской экономике пока не созданы. Причины все те же - низкий уровень производительности труда в народном хозяйстве, одной из самых массовых профессий в котором является профессия частного охранника.
Кто несет максимальное бремя ответственности за социальное государство: властные институты, занятые перераспределением благ, или граждане, обеспечивающие работу этих институтов путем платы налогов?
Александр Чепуренко: Конечно, и общество, и политические элиты в лице правящих и оппозиционных партий. Но это - в развитых демократиях. В России же после семи десятков лет государственно-партийного патернализма и тяжелого начала 1990-х граждане заключили с государством молчаливый общественный договор: мы не вмешиваемся в эту вашу политику, а вы не лезьте в нашу частную жизнь. В последние годы наметились ростки гражданского общества (в том числе волонтерское движение, локальные городские сообщества), но пока все же в целом общество отстраненно относится к государству.
Вы можете назвать три основные проблемы, мешающие созданию в России подлинно социального государства?
Александр Чепуренко: Три основных причины? Попробую. Неготовность значительной части общества активно участвовать - через структуры гражданского общества, через выборы, через политические партии и движения - в формировании социально-политической повестки. Вторая причина - далеко зашедшая бюрократизация государства, которое рассматривает не общество, а себя как источник власти. Третья причина - мы всё еще очень недолго живем в условиях, когда (согласно Конституции) являемся субъектом, а не только объектом социальной политики.
Социальное государство может устойчиво существовать только на основе широкого общественного консенсуса
Может ли сам проект социального государства сохраниться в условиях международного экономического, миграционного и политического кризиса?
Александр Чепуренко: Думаю, что социальное государство сегодня находится в тяжелом кризисе в тех странах континентальной Европы, которые считаются его колыбелью. Миграция с Юга, сокращение среднего класса и массовые уличные протесты его беднеющих представителей, поляризация общества и выход на авансцену дотоле маргинальных популистских и националистических сил, терроризм - эти и другие причины приводят к серьезным напряжениям. Но означает ли это окончательный закат социального государства? Пока оснований говорить об этом нет. Потому что нет пока понятной альтернативы. В чем она может состоять? Глобальное экологическое общество, где основные социальные проблемы решаются разного рода горизонтальными структурами, а не государством - подобно тому, как финансовые проблемы решаются не при помощи денег, а на основе пиринговых платежных систем (попросту - биткойна)? Посмотрим...
Если социальное государство как модель перераспределения ресурсов и защиты граждан сохраняет актуальность, то как и от чего нас сегодня нужно защищать?
Александр Чепуренко: Социальное государство может устойчиво существовать только на основе широкого консенсуса по важнейшим вопросам жизни общества: отношение к старости, к немощи, к неравенству в доступе к базовым услугам и т.д. И еще это государство, в котором основные процедуры и процессы прозрачны для членов общества. В таких условиях само перераспределение не вызывает мощного противодействия, имеющиеся ошибки и перекосы устраняются в ходе общественной дискуссии, результаты которой улавливают и канализируют политические партии. Пока мы не равны в силу объективных и субъективных обстоятельств, пока некоторых членов общества нужно защищать от бедности, болезней, пока нужно обеспечивать им равный доступ к качественной медицине и образованию, у социального государства всегда найдутся задачи.
Александр Чепуренко - доктор экономических наук, руководитель департамента социологии факультета социальных наук НИУ ВШЭ. Родился в 1954 г. в Москве. Окончил экономический факультет МГУ в 1977-м, затем до 1991 г. работал в Институте марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, опубликовал ряд статей и монографий, в которых предлагал новое прочтение "Капитала" К. Маркса. С 1991-го по 2004 г. - один из руководителей Российского независимого института социальных и национальных проблем, с 2004 г. - профессор в Высшей школе экономики и одновременно - главный научный сотрудник в Институте социологии РАН.