Ее спектакли и вечера "Круг чтения" идут на сцене МХТ им. Чехова. В ее театре "Практика" открываются имена новых авторов и превращаются в спектакли современные тексты. Как уживается одно с другим? Об этом "РГ" поговорила с Мариной Брусникиной накануне ее юбилея.
Роман "Несчастливая Москва" Некрасовой вы прочитали еще до пандемии. Он тогда казался фантастикой?
Марина Брусникина: Конечно, я не предполагала, что очень скоро нам предстоит такое пережить в реальности. Но дело не в фантастике, а в ситуации, когда ничего нельзя изменить, в смене состояний - от несогласия, бунта, истерики, апатии до абсолютного примирения. Тебе кажется, что ты защищен, и именно здесь оказываешься абсолютно беспомощным. Это все в романе поразило, но когда началась пандемия, я была уже к ней внутренне готова.
Что вам дал опыт изоляции во время пандемии?
Марина Брусникина: Это очень важный опыт: человек вдруг осознал, что он не царь Земли, от него мало что зависит. И если придет новая напасть, у нас уже есть этот опыт. Бесследно такое не может пройти. Все хрупко, начинаешь ценить то, что раньше не ценил. Например, возможность общения.
У вас уже идут "Мороз Красный нос" и "Материнское поле", теперь будет "Несчастливая Москва". Все это - про женщин в экстремальных обстоятельствах. Повлияла мода на феминизм?
Марина Брусникина: Я и сама уже думала об этом: вот доделаю триптих и займусь мужской половиной. Феминизм как отдельный сюжет меня не интересует. Но я с уважением отношусь к нему как к попытке отстаивать свою свободу, свои взгляды.
"Мороз Красный нос" - история о женщине, потерявшей мужа, которая отправляется в лес за дровами и, очарованная красотой зимнего леса, засыпает/замерзает. Премьера вышла вскоре после ухода Дмитрия Брусникина и так страшно аукнулась с ним.
Марина Брусникина: Это произведение - моя страсть, я лет пятнадцать хотела его поставить. Когда Дима предложил на курсе серию моноспектаклей, я сказала, что хочу сделать "Мороз". И что это должна быть музыкальная история. Когда же появился театр "Практика", я подумала: теперь есть где это сделать. Дима спектакль уже не увидел…
Как актриса вы окончили знаменитый курс Олега Ефремова, где учились Роман Козак, Александр Феклистов, Дмитрий Брусникин… А потом как бы обнулили прошлый опыт и ушли в режиссуру. Легко ли переключаться из одной сферы деятельности в другую?
Марина Брусникина: Я не расстраиваюсь и не переживаю, когда какой-то период заканчивается. Не делю жизнь на клеточки и все воспринимаю как одно целое, как общую творческую среду. Когда была актрисой, сколько возникало несогласий, конфликтов с режиссером! Но оказалась по другую сторону - стало легче! Помогает ли актерский опыт? Конечно. Все, чему нас учил Ефремов, это навсегда с тобой. Так что все совместимо, все - одно пространство. И "Круг чтения", который стал огромной частью жизни, и моя семья в МХТ, и "Практика", и спектакли в РАМТе, в "Современнике", и Школа-студия, и друзья, и команда, с которой я работаю, и люди, которые помогают… Все это - мой круг.
Сегодня говорят о нивелировании, размывании школ и направлений в театральном образовании.
Марина Брусникина: По-моему, наоборот. Смотрите, какая сейчас Школа-студия - за последние годы из нее вышли три независимых театра: Седьмая Студия, Мастерская Брусникина и "Июль-ансамбль". Это фонтанирующая свободой и творчеством среда, заколдованное место, где настоящая творческая атмосфера.
А как там была принята техника "документального театра", которую внедрял Дмитрий Брусникин?
Марина Брусникина: Никаких споров это не вызвало. Это же в чистом виде система Станиславского! Те же наблюдения и анализ, которыми мы всегда занимались, просто перешедшие в другой формат. Не просто воспроизвести текст, но поймать тему этого конкретного человека. И зрители видели не актеров, а самих себя.
Вы много работаете с современными текстами. Как вам живется в их неблагополучном мире? Не хочется вернуться к классике?
Марина Брусникина: Я же занимаюсь не только современностью: в Школе-студии имею дело с классикой. Для меня что Пушкин, что Тургенев, Шекспир, Достоевский, Чехов - едины. Просто современные тексты интересно открывать, проявлять для сегодняшней публики. Это исследовательская работа. И это по безнадежности ничуть не страшнее, чем "Гамлет" или Чехов.