Концепция нового показа крайне необычна. В "Манеже" представлено более 150 скульптурных работ из собраний Эрмитажа, Русского музея, Третьяковской галереи, дворцовых пригородов Петербурга. Поисками художественного решения пространства выставки вместе с музейщиками и искусствоведами занимались архитектор Александр Кривенцов (Творческая мастерская "Циркуль") и модный оперный режиссер Василий Бархатов. Прообразом послужил театр как собирательный символ искусства.
- Пространство аванзала превратилось в театральное фойе, в котором слышны звуки настройки оркестра, - рассказал Кривенцов. - Первый этаж - аллегория исторических мировых сцен. Второй этаж - закулисье. Перемещаясь из одного пространства в другое, посетители выставки смогут познакомиться с творчеством крупнейших мастеров русской скульптуры под звучание оперных арий той эпохи.
При этом работы, отобранные для показа, совсем не обязательно напрямую связаны с театром. Есть, например, портрет оперного певца Ивана Ершова в образе вагнеровского Зигфрида работы Владимира Беклемишева и "Танцовщица" Марии Диллон, - но есть и "Крещение киевлян" Ивана Витали, и модель памятника Пушкина Опекушина, и персонажи греческой мифологии, и просто "Юноша" Александра Матвеева.
Вторая часть названия выставки - "Русская классическая скульптура от Шубина до Матвеева". Она охватывает период от середины XVIII до начала ХХ века, когда театр был императорским. И в экспозиции есть множество портретов венценосных особ, например, "Николай Первый на коне" Петра Клодта. Эту работу нетрудно соотнести с оперой "Каменный гость" или балетом "Медный всадник"… "Считать" аллюзии Василия Бархатова помогут подсказки - на общем музыкальном фоне выставки у каждого экспоната есть свой "голос", своя оперная ария, которая становится громче, если зритель подходит ближе. А сами скульптуры расставлены так, чтобы образовать некие театральные мизансцены. Некоторые из них прежде вообще не выставлялись.
Межпредметность поставила перед авторами очень сложную задачу. Режиссер формулирует ее так: важно, чтобы не возникло ощущения, будто мы пытаемся выручить одно направление искусства другим, чтобы скульптуры не стали декорацией к опере, а опера не стала музыкальным сопровождением к выставке скульптур. В значительной степени этому помогает свободное пространство выставочного зала, где каждая скульптура - не часть интерьера, а точка притяжения.
- Мы даем им новый язык общения со зрителем. Даем "право голоса". При этом осознавая, что попытка проникновения одного в другое ведет либо к умножению красоты и содержания, либо к неминуемой пошлости, - говорит Бархатов.
Сама идея сопряжения искусств родилась у директора Центрального выставочного зала "Манеж" Павла Пригары, который пригласил к сотрудничеству Мариинский театр, 35 российских музеев и всю творческую бригаду. Отбор работ продолжался около двух лет. И вот теперь - увидеть и услышать результаты их трудов можно до 16 мая.
Василий Бархатов, оперный режиссер:
- Идея заключалась в том, чтобы зритель мог будто перешагнуть через оркестровую яму во время оперного спектакля и оказаться в центре застывшей мизансцены, где каждый герой скульптуры исполняет свою оперную партию и помещен в обстоятельства согласно либретто и музыкальной драматургии. Где зритель способен, приблизившись, выделить для себя из общего ансамбля любого героя, слышать и рассматривать только его, перемещаясь по сцене и закулисью.
Визуальное оформление выставки - это проникновение внутрь театрального пространства - туда, куда обычно зрителей не пускают, как на территорию научного охраняемого объекта или за церковный алтарь.
Подбор музыки осуществлял я. Причем таким образом, чтобы запараллелить развитие русской скульптуры и мировой оперы.
Поэтому при отборе музыкальных произведений я выбрал такой же временной период, как и представленные работы - с конца XVIII до начала XX века. И дальше я смотрел на ту или иную скульптуру (у меня был настоящий кастинг!) как на какой-то типаж. И понимал, что вот к этой работе подойдет именно это музыкальное произведение. Каждой скульптуре я дал свою роль, кто-то стал Татьяной, кто-то Манон Леско, а кто-то Фаустом. Это был исключительно мой личный, субъективный выбор.
Основной драйв, который я испытал, был связан с технической хитростью. Звук каждой сцены будет разделен по голосам: приближаясь к одной из статуй, вы будете слышать ее "голос" громче прочих.