"Мы отодвигали возможность войны"
Наблюдается понятное желание прогрессивной общественности оторвать Сахарова, занимавшегося созданием ядерного оружия, от Сахарова, борца с коммунистической системой. Такие попытки предпринимались сразу, как только Сахаров вернулся из ссылки в Горьком. Друзья-диссиденты интересовались: а не терзает вас, Андрей Дмитриевич, совесть, что вы создавали страшное оружие для тирана? Склоняли его к покаянию: то есть не только проклясть дело, которым занимался, но и посыпать голову пеплом. Сахаров со свойственной ему мягкостью отводил эти попытки. Алесь Адамович задал прямой вопрос: "Не терзает вас синдром вины?" "Это иллюзия, - ответил он. - Мы отодвигали возможность войны".
Созданием страшного оружия Сахаров занимался осознанно, отнюдь не под страхом оказаться на Колыме. Руководитель советской атомной программы академик Курчатов сказал на одном из совещаний: "Мы - солдаты новой войны, научно-технической". Для Сахарова это была не только фраза: он честно отдавал себя главному на тот момент делу своей жизни - конструированию ядерных устройств. В интервью 1988 года он четко обозначил свою позицию: "Тогда мы были убеждены, что создание сначала атомной бомбы, потом термоядерной необходимо для установления мирового равновесия, для того, чтобы наша страна могла спокойно и мирно развиваться, не находясь под прессом подавляющего превосходства другой стороны. Я и до сих пор не могу этого исключить. Мы… создали оружие, которое дало человечеству мирную передышку…".
Надо отметить: у Сахарова не было иллюзий, что представляет собой политический строй, для которого он создавал оружие. После испытаний первой водородной бомбы, созданной по его конструкции, генерал Малышев, руководитель атомного ведомства, предложил ему вступить в партию. Сахаров отказался. На вопрос "почему?" ответил: "Я не могу вступить в партию, так как мне кажутся неправильными некоторые ее действия в прошлом и я не знаю, не возникнут ли у меня новые сомнения в будущем". Малышев спросил, что ему кажется неправильным. "Аресты невиновных, раскулачивание".
Еще важный момент: физика ядра увлекала Сахарова. Итальянский физик Энрико Ферми (один из ведущих в атомном проекте США) сказал по поводу теории атомной бомбы: "Мы занимались хорошей физикой". Так мог сказать и Сахаров. Физика атомного, а тем более термоядерного взрыва - рай для теоретика. Тогда рождалась элита, которую составляли ученые, и прежде всего физики, работавшие над атомной бомбой. Влекло стремление к преодолению трудностей, романтика секретности. И Сахарову не чужды были эти настроения.
Можно ли оторвать Сахарова от атомной тематики и ограничить его роль в истории только как борца с системой? Или стал бы Сахаров знаменитым на весь мир, не будь в его биографии периода, когда он был занят в атомном проекте? Исключено. Да, как ученый он подавал великие надежды. Но, к сожалению, плотно занимался наукой всего три года - с 1945-го по 1948-й - в Физическом институте Академии наук (ФИАН), которым руководил академик Тамм. Тогда практически все сотрудники ФИАНа работали по атому, а Сахаров оставался в стороне - Тамм считал, что мозги талантливого ученика нужно использовать исключительно в фундаментальной науке. Говорил: "Сахаров рассматривает все, как если бы перед ним чистый лист бумаги, и, благодаря этому, он делает поразительные открытия". Поэтому Игорь Евгеньевич оберегал ученика от атомной программы. Но в 1948 году Сахарова по указанию Берии включили в группу, которая получила задание: изучить теоретические возможности создания водородной бомбы. С наукой пришлось распрощаться. Сахаров позже с горечью писал: "… после привлечения к военно-исследовательской тематике почти мгновенно потерял с таким трудом достигнутую высоту. И более никогда уже не смог на нее вернуться. А жаль".
Всемирную известность Сахарову принесла его политологическая работа "Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе" - он написал ее в 1968 году. Но представим, что Сахаров не участвовал в советской атомной программе. Допустим, под статьей он представился бы: доктор наук, академик. С брошюрой ознакомились, быть может, и с интересом, но вряд ли признали бы ее содержание чем-то из ряда вон выходящим. Подобных трудов в то время писалось много. Но когда выяснилось, что автор "Размышлений…" был на ведущих ролях в создании ядерного оружия и был, как его на Западе назвали, "отцом водородной бомбы Советов", то весомость текста увеличивается тысячекратно. Сахаров отчетливо это понимал. Виктор Адамский, его коллега, имел разговор с ним на эту тему: "Я спросил Андрея Дмитриевича: "Вам не жалко уходить от нас?" Он ответил, что свою правозащитную деятельность считает более важной и что тот авторитет, этот капитал хочет положить в основу своей деятельности. Капитал - надо понимать, занятия атомной тематикой. Виталий Гинзбург, будущий лауреат Нобелевской премии, тоже входил в группу по созданию термоядерной бомбы, он предложил использовать в качестве термоядерной взрывчатки твердое вещество - дейтерид лития, что было прорывной идеей. Гинзбург не считал свою идею научным достижением. В одном из интервью сказал: "Если оценивать по-настоящему, то и сахаровская идея, и моя идея - мелочи. Для людей, которые понимают, что такое настоящая современная физика, - это же плевый пустяк". Но "пустяк" принес Сахарову звание академика и награду в виде звезды Героя труда.
"Отец советской водородной бомбы"
Ученые и тогда, и в последующие советские годы задумывались о политике, пытались анализировать окружающую действительность, сочиняли проекты, выписывали рецепты, что и как можно изменить, подправить в системе власти. И Сахаров задавал в общем-то элементарные вопросы: как устроена советская власть? почему дефицит? почему мощная бюрократия? где границы свободы личности? как должен быть устроен мир? Вполне естественные вопросы для многих думающих людей. Когда на атомном объекте - в Арзамасе-16 - прочитали труд Сахарова, то удивились: именно от него не ожидали такого сочинения. На объекте была свободная атмосфера. Это повелось еще со времен Берии, он понимал, что только свободные люди способны к творчеству. Они обсуждали любые темы. Например, еще в начале 50-х годов читали роман Оруэлла "1984". Иногда в своих рассуждениях заходили далеко за идеологические рамки. Сахаров во время разговоров, обсуждений молчал. Потому коллеги и удивились, что именно он написал что-то на общественно-политическую тему. Удивились, но не восприняли его труд как нечто из ряда вон выходящее. Тимофеев-Ресовский в разговоре сказал: "Вы читали письмо Сахарова? Почитайте - оно по Москве ходит. Я читал. Такая наивная чушь. Предлагается какая-то устарелая технократия. Все это из лучших побуждений, но создается ощущение, что человек не знает, что делается в мире, ничего не понимает в политике, в экономике. Очень невысокий уровень писания".
Как бы там ни было, а у Сахарова родился труд, который и сделал его знаменитым в мире, - "Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе". Почитаешь - и намека не обнаружишь на что-то антисоветское. Он выдвигает простую, как яйцо, идею: нужно соединить преимущества социалистического строя с преимуществами капиталистического, развил так называемую идею конвергенции - ею тогда многие были увлечены. Он обсуждал с Таммом идеи открытого мира. Мысли, которые содержатся в "Размышлениях…", прав Тимофеев-Ресовский, не назовешь новыми. Да и Сахаров позже критически взглянул на свой труд: "В основном это компиляция либеральных, гуманистических и "наукократических" идей, базирующаяся на доступных сведениях и личном опыте. Я оцениваю это произведение как эклектическое...".
Сахаров предлагал улучшить существующий в стране строй. В "Размышлениях…" есть ссылки на Ленина, Маркса, Энгельса. Но какова, выражаясь языком издателей, целевая аудитория его труда? Как утверждает Борис Болотовский, физик, который тесно общался с Сахаровым по научной тематике, "он предназначал свою работу для того, чтобы отправить по начальству - Брежневу, Косыгину и Подгорному. Что он и сделал. И когда он не получал ответа, стал давать ее знакомым для ознакомления".
У Сахарова тогда было убеждение, что изменения могут происходить только сверху, и он надеялся, что властвующие персоны прочтут его работу с пониманием, что нужны реформы в экономике и обществе. Но ответа не получил. Генсек, однако, ознакомился с "Размышлениями…". Более того, рекомендовал почитать статью членам Политбюро. Какие мысли родились у них по прочтении, неизвестно. Но Сахарова отстранили от секретных работ. Ему был запрещен въезд в атомный центр "Арзамас-16". А дальше лишь вопрос времени, когда его статья попадет за границу - он давал ее читать всем подряд.
Андрей Амальрик передал экземпляр "Размышлений…" корреспонденту голландской газеты "Хет Пароол" Карелу ван хет Реве. 6 июля 1968 года издание публикует статью Сахарова под заголовком "Крик души советского ученого". 22 июля 1968 года "Размышления…" появляются на страницах "Нью-Йорк таймс" - три газетных разворота. В редакции были сомнения: а не фальшивка ли это? Публикация вызвала сенсацию во всем мире. "Отец советской водородной бомбы" против Советов - это звучало. С этого момента начинается триумфальное шествие статьи по миру. По данным Международной книжной ассоциации, тираж отдельных изданий "Размышлений…" в 1968-1969 годах составил больше 18 миллионов экземпляров.
Публикация "Размышлений…" в "Нью-Йорк таймс" означала и другое: Сахаров оказался, как он сам выразился, "по ту сторону баррикад". Произошло это не сразу. Имел место и личный момент. В 1969 году умерла его жена Клавдия Вихирева. Он остался один. С атомного объекта уехал, в ФИАНе были чисто служебные отношения. Он был одинок, у него не было друзей. Ему позвонил известный в то время диссидент Валерий Чалидзе и пригласил войти в Комитет прав человека в СССР. Сахаров пришел на заседание этого комитета и попал в компанию близких по духу людей. В это же время он знакомится с Еленой Боннэр. Женщина яркая, умная, обаятельная. В ней было и позитивное и отталкивающее обаяние. Кто-то старался держаться от нее подальше. Но многих она привлекала. Сахаров пленился ее обаянием, его увлек ее духовный мир. Привлекла его она и как женщина. В 1972-м они поженились.
"Я не верю в то, что что-то можно изменить..."
Можно ли было удержать Сахарова "по эту сторону баррикад"? Вполне. Маловероятно, что власть приняла бы идею конвергенции - идеологическое противостояние с капитализмом никто не решился бы отменить, хотя еще Ленин признавал, что нужно многому учиться у капиталистов. Но вот найти Сахарову занятие, которое отвлекло бы его от политики, вполне возможно. Академик Лев Феоктистов в начале 1970-х, когда Сахаров пошел, что называется, не в ту сторону, предложил два варианта, как удержать его в рамках системы. Первый - придумать ему занятие с пацифистским уклоном, создать что-то вроде Института проблем ядерной войны, безопасности или что-то похожее, посадить его в кресло директора, и пусть он вместе с сотрудниками развивает свои взгляды на войну и мир, готовит доклады, аналитические записки, быть может, ездит по всему свету, пропагандируя идеи безъядерного мира. Что для Советской власти выгодно - показать Западу: у нас есть идеологически нестандартно мыслящие люди. Второй вариант, предложенный Феоктистовым: поскольку Сахаров в свое время совместно с академиком Таммом выдвинул идею токамака, то создать соответствующий НИИ и сказать ему: "Андрей Дмитриевич, вам надоели водородные бомбы - вот вам неисчерпаемая тема: мирное использование ядерной энергии".
Феоктистов высказал эти варианты Ефиму Славскому, который руководил в те годы атомным ведомством - министерством среднего машиностроения. Министр с порога отверг варианты: "Сейчас у меня один Сахаров мутит воду, а вы хотите, чтобы был целый институт?" В итоге пошли по самому тупому пути: давление, слежка, репрессии, ссылка. Результаты известны: создали образ мученика, за который, естественно, ухватились на Западе.
Сахаров, оказавшись в кругу диссидентов, уже не видел для себя иной судьбы, как борца с системой. Мыслить он стал по-иному. Из его статей, из интервью уходит тема улучшения социализма. Он принялся утверждать, что советский режим - угроза всему человечеству, призывал Запад ввести экономические санкции против Советского Союза, советовал развивать ядерную энергетику, чтобы освободиться от нефтяной и газовой зависимости от СССР. Изменился его язык, в нем появился обвинительный тон. В его речах появилось то, чего раньше не было, - детский взгляд на Запад как светоч демократии и свободы.
В 1973 году Сахаров сказал знакомому: "Я не верю в то, что что-то можно изменить в обозримые времена, потому любые политические идеи это не для меня, я могу только помогать конкретным людям". Стал бороться за права человека. И тогда, и сейчас понятие "права человека" настолько растяжимое, что и не сообразишь, какой в нем заложен смысл. Да и демагогией отдает. Почти всегда идет защита прав определенного круга людей. Однако власти сотворили глупость - отправили Сахарова в ссылку. Без суда. Что лишь укрепило образ мученика. А смысла убирать его из Москвы не было. Да, он выступал с обвинительными заявлениями, давал интервью иностранным корреспондентам с резкими оценками власти, но в в них не было ничего нового - банальные обвинения, требования, протесты. На Западе интерес к Сахарову падал, напишет он гневное письмо протеста по поводу очередного ареста диссидента, передаст текст иностранным корреспондентам, но в печати ничего не появлялось.
Ссылка была мучительна. Особеннно голодовки. Первая - требование выпустить за рубеж Лизу, невесту его пасынка Алексея. Вторая - требовал выпустить жену на лечение в США. Его кормили насильно. Но он добился своего: и Лизу, и Боннэр выпустили. Вторая голодовка серьезно подорвала его здоровье, когда он вернулся в Москву, после возвращения прожил всего три года.
Ссылка Сахарова вызвала на Западе негодование. Ученые подписывали письма протеста. Был объявлен Год Сахарова. В Вашингтоне площади, на которой расположено посольство СССР, дали имя Сахарова. Но не было призывов подвергнуть Советский Союз экономическим санкциям. Да и волна возмущения быстро спала. Гарри Липкин из Института Вейцмана вспоминает: "Общественность и СМИ пресытились историями заточения Сахарова в Горький. Было трудно опубликовать новости о Сахарове".
"… Мое положение все-таки исключительное"
Но к власти пришел Горбачев, он выдернул академика из ссылки. Вернулся Сахаров в Москву ранним утром 23 декабря 1986 года. На Ярославском вокзале, где его встречала толпа иностранных корреспондентов, заявил: пусть Горбачев не надеется на его поддержку. Он не верил, что система поддается реформированию.
От Академии наук его избирают депутатом Съезда народных депутатов СССР. На Съезде он сказал: "Я условно поддерживаю Горбачева…". Привел причины, почему условно. Долго обосновывал предложение, что нужно принять декрет о власти… В ходе работы Съезда он несколько раз брал слово. Части депутатов это не нравилось, один из них высказал претензию: "Почему товарищу Сахарову разрешено с трибуны обращаться к народу Советского Союза? Не слишком ли много он берет на себя?" Сахаров дал ответ: "… Мое положение все-таки исключительное, я даю в этом себе отчет и чувствую на себе ответственность".
Еще он запомнился страстным выступлением в последний день съезда, говорил отчаянно, потрясал кулаками. В стенограмме ремарка - "шум в зале".
Андрей Дмитриевич Сахаров останется в судьбе страны как историческая фигура. Гении не бывают простыми. Сахаров не исключение: с одной стороны, выдающийся талант, а с другой - долгие годы жил в жестких рамках, заданных сталинским режимом. Таких людей, как Сахаров, нельзя судить привычными категориями.
Чудо Советов
"Делай лишь то, что впоследствии не заставит тебя раскаиваться; научись всему, что следует знать; приучайся жить просто и без роскоши; наконец, последнее: не засыпай, пока не разберешь свои поступки за прошедший день". Советы Дмитрия Ивановича Сахарова сыну Андрею.
"Окруженный людьми, он наедине с самим собой решает некую математическую, философскую, нравственную или общемировую задачу и, размышляя, задумывается глубже всего о судьбе каждого конкретного, отдельного человека". Л.К. Чуковская.
"Он есть в значительной степени западное изобретение… Как социальный мыслитель он примитивен. Меня всегда оскорбляло в этой ситуации вот что: огромная страна, в которой масса образованных и умных людей, и вдруг эту страну начинает представлять человек с очень примитивным способом мышления…". А.А. Зиновьев.
"Я не верю человеку, который бросил своих детей от первой жены и сейчас голодает из-за того, что не выпускают за границу невесту сына его новой жены". Академик А.П. Александров.
"… чудом было в советском государстве появление Андрея Дмитриевича Сахарова - в сонмище подкупной, продажной, беспринципной технической интеллигенции…". А.И. Солженицын.