Помните свою первую находку?
Сергей Мачинский: Она была в 1990-е годы. Будучи лейтенантом, я служил в Калужской области и однажды обнаружил человеческие кости. Спросил у местных жителей, кто это. "А, убитые". - "Немцы?" - "Нет, немцы вон там лежат, это наши". И я как офицер, как солдат стал задумываться, что не по-человечески это, когда защитники своей страны лежат на брустверах и в разрытых могилах. В моем воспитании достаточно плотно принимал участие мой дед Сергей Александрович, фронтовик, летчик. Он мне показывал фотографии своих товарищей. Я спрашивал, будучи ребенком, а где вот этот человек? Погиб. А где он похоронен? А у него могилы нет. И даже в детстве я не мог осознать, как это - у человека нет могилы. У всех есть, а у него нет. И потом в процессе поисковых работ мы провели ряд проектов, посвященных именно авиации. Наверное, это была дань памяти моему деду - я ему где-то доказал, что у летчиков есть могилы, но их надо поискать.
Чувства притупляются со временем или остается душевный трепет?
Сергей Мачинский: У нас существует общественный проект, так называемая "Дорога домой": мы развозим опознанных погибших, зачастую у родственников нет возможности за ними приехать. Бывает, у тебя за неделю десять похорон, и ты понимаешь, что эти люди не играют, они действительно плачут, а ты знаешь больше всех про человека, которого привез. Каждый раз заново о нем рассказывая, понимаешь, что это тяжело, и начинаешь сам себя как-то от этого ограждать. Но бывают истории, когда невозможно отгородиться: погибшие дети, женщины… Много говорим о войне, в последнее время все больше. Война - это не патроны, не деньги, не снаряды, не земля. Это полная яма молодых людей, которые не сделали в жизни почти ничего...
Выход вашей книги вы считаете новым этапом в своей жизни?
Сергей Мачинский: 25 лет прослужив в вооруженных силах, я, безусловно, ничего не писал. Но в 2015 году мне довелось участвовать в поисковой экспедиции на территории Брестской крепости. В одной из воронок возле казармы 333-го полка среди солдат нашли женщину с двумя детьми - скорее всего, это члены семьи одного из командиров, которые проживали на территории крепости. Очень сложно описать свои ощущения. Дети обычно не сохраняются, их останки уходят, потому что кости маленькие. А здесь благодаря каким-то природным особенностям скелет 4-летнего ребенка сохранился полностью. И я держал его за руку. И в какой-то момент понял: мы можем не знать имен, большинство этих людей навсегда останутся безымянными для нас с вами. Но они очень хотят, чтобы мы, живые, о них знали. Поисковики - последние люди, которые видят на Земле след погибшего, и я должен рассказать живым о тех, кого нет.
Когда вы начинали делать свои записи, предполагали, что они могут быть изданы?
Сергей Мачинский: Разумеется, нет. Я писал для своих товарищей, для себя, просто потому, что мне хотелось кому-то об этом рассказать.
Телеканал "БелРос" снял прекрасный документальный фильм "Ржев. 500 дней в огне", который буквально на следующий же день после выхода попал под цензуру YouTube…
Сергей Мачинский: Мои записки блокирует Яндекс. Дзен, потому что это "запрещенный контент". YouTube - это чей канал? Не российский и не белорусский. Это канал, который в принципе влияет на психику и мыслительный процесс молодежи. На Западе хотят, чтобы мы забыли, что мы потомки великих людей. И больше всего нашим дедам и прадедам не могут простить, наверное, того, что они по-человечески поступили: не уничтожили Германию в пыль, не забрали половину Польши... Мы много общались в свое время с ветеранами вермахта по разным вопросам, и был случай, когда они к нам обратились с просьбой. Мол, вы ходите в школы, рассказываете о войне, можете поделиться технологией? Спрашиваю: "Извините, а вы что хотите там рассказывать?" - "А мы хотим рассказывать правду. Мы четыре года воевали с советскими солдатами, а не с американцами. И нам как ветеранам обидно, когда наши дети и внуки считают, что в 1944-м американцы пришли и нас быстренько победили, при этом потеряв 400 тысяч человек, а немцы - 11 миллионов". Для меня стало многое понятно. Даже людям, которые с нами воевали, эта неправда не нравится.
Сторонники примиренческой позиции говорят о том, что с памятью о войне мы перебарщиваем, пора бы простить, забыть и перевернуть страницу…
Сергей Мачинский: Я очень часто слышу, что пора бы уже все простить. Но кто вы такие, чтобы прощать тех людей? Это вас жгли в деревнях и отправляли в концлагеря?
Что связывает вас с Беларусью?
Сергей Мачинский: Мой отец был военным, мы жили в Мачулищах, Бобруйске. Дед после войны служил в Барановичах. У нас очень много друзей-поисковиков из Беларуси. К сожалению, белорусское законодательство не позволяет общественным организациям работать самостоятельно, поэтому ребята приезжают к нам. Каждый год в Новгородской области стоит наша экспедиция, и к ней присоединяются ребята из Минска, Бреста… Мы знаем, что на территории Беларуси очень много солдат пропали без вести в 1941-м, 1944-м, работы - поле непаханое. И наш российский опыт может пригодиться, мы работаем уже 30 лет крупными объединениями. Можно сказать, что появилась такая профессия - поисковик, многие всю свою жизнь этому посвятили....
Открытие Ржевского мемориала советскому солдату