Федеральный закон гласит, что вытрезвители должны создаваться региональными властями. И эти учреждения могут быть как бюджетными, так и основанными на принципах государственно-частного и муниципально-частного партнерства.
Андрей Лопатин: Но с 2011 года - момента закрытия вытрезвителей в России - ни одного примера ГЧП или частного партнерства с муниципальным участием не состоялось. Частники в эту сферу не идут потому, что, во-первых, на федеральном уровне не до конца прописаны правила игры. Во-вторых, властям на местах должно быть понятно, как выстраивать отношения с частными организациями, чего от них требовать. Но ни один здравомыслящий бизнесмен этой темой заниматься не станет: получать прибыль в данном случае не представляется возможным. Бизнесмены - это же не благотворительный фонд. Допустим, один из них вложит деньги в ремонт помещения, а завтра конкурс в соответствии с законом о госзакупках выиграет кто-то другой. И как вернуть потраченные средства? Или, к примеру, в начале 2000-х в Уфе в результате деятельности вытрезвителя образовался долг в несколько миллиардов рублей, поскольку граждане его услуги не оплачивали годами. В итоге горсовет постановил задолженность аннулировать. С должников же все равно взять нечего, они неплатежеспособны. Огромный процент постояльцев таких заведений - люмпенизированные граждане без определенного места жительства.
По закону, нетрезвых людей, которые не способны самостоятельно передвигаться и ориентироваться в пространстве, в спецучреждения будет доставлять полиция. Но при этом не прописано, какое ведомство должно отвечать за сами вытрезвители. Кто там должен обеспечивать порядок и безопасность?
Андрей Лопатин: С точки зрения законодательства вытрезвление - не медицинская услуга. Как может быть предметом лечения состояние, которое проходит само, естественным путем? Таким образом, Фонд ОМС эту деятельность финансировать не имеет права. Если же у нетрезвого гражданина имеются травмы или обострившиеся хронические болезни, медпомощь ему оказывают независимо от того, пьян он или нет. Другое дело, что попавший в больницу нетрезвый человек нередко доставляет массу хлопот, а то и представляет угрозу жизни и здоровью других людей. Недаром, например, в НИИ скорой помощи имени Н. В. Склифосовского для такого контингента предусмотрен отдельный блок, с решетками на окнах и охраной. Но в большинстве регионов подобных ресурсов просто нет.
Нападения на сотрудников скорой и неотложной помощи, а также приемных покоев доказывают: в учреждениях здравоохранения следовало бы выставлять именно полицейские посты. В вытрезвителях Томска, к слову, порядок обеспечивают полицейские. Наличие охранника - это, как показывает опыт, зачастую декоративная составляющая. В Кемерове был случай: пьяный гражданин захватил в заложники сотрудников кабинета медицинского освидетельствования. Полицейские с представителем ЧОПа ретировались, и медперсонал остался с пьяницей один на один…
Федеральный закон принят, но нигде нет ни слова про то, что такое эти спецучреждения, как именно они должны функционировать, и что такое собственно вытрезвление. Хотя начать следовало бы именно с определения ключевых понятий, а также прояснить вопросы финансового обеспечения работы вытрезвителей. Ведь с 2011 года помещения для них практически нигде не сохранились. К примеру, в Кемерове, где работало пять вытрезвителей, на месте одного из них построен торговый центр. При этом в пояснительной записке к новому закону говорится, что дополнительных бюджетных средств для создания спецучреждений в регионах не требуется.
Во всем мире деятельностью по оказанию помощи нетрезвым гражданам занимаются не ведомства, а муниципалитеты, имея на то определенные полномочия и четко прописанную методологию. И речь там в первую очередь идет вовсе не о борьбе с правонарушениями и уличной преступностью. Если на улице зима, ночь, если человек в легкой степени опьянения и не представляет опасности для окружающих, то в ряде стран таких граждан просто отправляют домой. И лишь за теми, кто буянит и скандалит, приезжает полиция.
Кстати, кто и каким образом должен оценивать степень опьянения потенциальных клиентов вытрезвителя и степень их опасности для общества? Будут ли делать различие между клиентами под спайсами и прочим и теми, кто перебрал с "Хеннесси"? Кто должен следить за тем, чтобы к людям, пусть пьяным, относились по-человечески?
Андрей Лопатин: Для начала гражданин должен дать добровольное согласие на доставку в вытрезвитель. Это его незыблемое конституционное право. Тогда как доставка по чьему-либо заявлению этому праву в корне противоречит. И удерживать человека в спецучреждении без его согласия никто не может. Потому вытрезвители, открывшиеся уже в некоторых регионах, фактически пустуют.
Кроме того, в новом законе идет речь о лицах в алкогольном, наркотическом и ином опьянении. Однако если у человека, употребившего алкоголь, вытрезвление наступает естественным путем (при легкой степени - часов за двенадцать), то после приема современных наркотиков опьянение может длиться неделями. И какой смысл помещать таких людей в вытрезвители?
А для начала нужно же еще отличить один вид опьянения от другого. Алкогольное опьянение определяется за двадцать минут, наркотическое - значительно дольше. Здесь действуют свои правила и порядки, регулируемые законодательством. То есть нетрезвого человека первым делом следует доставить на освидетельствование в специально оборудованный медкабинет. Но у полицейских сегодня находится тысяча причин этого не делать: то бензина не хватает, то времени в обрез. Открывать кабинеты освидетельствования при вытрезвителях? Это было бы не очень понятно. Да и содержание таких кабинетов обходится дорого.
Получается, что, не нарушая Конституцию, вытрезвители в нынешних условиях у нас функционировать не могут. Но, кстати, почему именно вытрезвители? И почему именно на основе ГЧП? Ответа нет. Хотя вопросы, связанные с алкогольной проблематикой и пьяной преступностью, не решаются возрождением вытрезвителей.
Но может они станут началом помощи людям, страдающим пагубной зависимостью, с последующим системным наблюдением, лечением, ответственностью, возможно, штрафами? Реально ли у нас в стране такую систему создать?
Андрей Лопатин: Формально - да, факт попадания в такое учреждение должен стать начальной ступенью помощи. Но только если будет прописано, что значит "начальная ступень". В советское время нетрезвые граждане всеми правдами и неправдами не хотели в вытрезвители попадать. А если попадали, то без документов, называясь чужими именами. И все последующие мероприятия с этими гражданами, конструктивные и дающие результат, естественно, провести не удавалось. Исключение составляли разве что постоянные клиенты спецучреждений. Но это были люди с уже выраженными формами алкогольной зависимости, которых от наших мероприятий не становилось ни тепло, ни холодно. Однако все равно так или иначе раньше существовала система: информация поступала в рабочий коллектив, гражданина вызывали на собрание, с его семьей пытались работать. А сейчас передача работодателю информации о клиенте вытрезвителя без его согласия - это нарушение федерального закона. И гражданин в праве не считать нужным, чтобы о произошедшем с ним инциденте знала даже его семья.
За рубежом лечение страдающего алкоголизмом оплачивает государственная система. Допустим, гражданин попался за рулем в состоянии опьянения. В той же Германии четко прописан регламент, что с ним в этом случае происходит. Пока он не пройдет все ступени, включая лекции, собрания сообщества анонимных алкоголиков, пока не заплатит огромный штраф, он не сможет получить водительские права. И это справедливо.
А мы уже много лет предлагаем, чтобы люди, лишенные прав на управление транспортным средством из-за состояния опьянения, подвергались определенным медицинским и профилактическим мероприятиям. Но воз и ныне там. Увы, нет у нас в стране ни системы, ни правил на сей счет.