Одна из основных задач, которую решал на выставке в Доме И.С. Остроухова в Трубниках, отделе ГМИРЛИ имени Даля, куратор выставки, замдиректора музея по научной работе Эрнест Орлов, - показать не только отношения Некрасова с современниками и современницами, но и по возможности расшифровать эту двоякость поэта, двойственность в его отношении к жизни и к творчеству.
Зал, посвященный поэту времен редакторства в "Современнике": на стенах - портреты соратников по журналу, который Некрасов редактировал, перестраивал, находил новых авторов (Тютчев, Фет, Сухово-Кобылин и другие), спасал, но так в конце концов и не спас. Зал напоминает одновременно комнату и редакцию, из которой только что вышли сотрудники, которым суждено будет стать великими. Под стеклом, среди книг и фото, некрасовский, слоновой кости, нож для разрезания бумаги. Кожаный портфельчик Добролюбова. От трезвенника Чернышевского - коробка из-под чая для редакционных вечеринок.
Из этих вечеринок с разговорами до бесконечности рождались в голове поэта - сына исправника - сюжеты для "Кому на Руси жить хорошо" и "Железной дороги". За таким же столом "расписывались пули", играли в вист, да и не только. Певец униженных и обездоленных не отказывал себе в удовольствиях: "азартными" деньгами часто пополнялся и бюджет "Современника".
"Вы, Николай Алексеевич, умеете только разглагольствовать, однако не броситесь из-за меня в воду". Некрасов при этих словах Авдотьи Панаевой бросился из лодки в Волгу ... не умея плавать. Утопавшего еле спасли. Зато доселе недоступная прекрасная Панаева оценила поступок и наградила начинающего и тогда, в 1840-е, мало кому известного поэта, продолжительной любовью.
Любовная лирика Некрасова миру почти совсем неведома. А между тем он посвящал стихи женщинам и до Панаевой, и при ней, и после. И не только стихи. Вот факсимиле письма, в котором он просит своего друга Добролюбова по возможности "утешить Авдотью Яковлевну": у него новая пассия, "дуре всего 19-й год".
В зале, посвященном женщинам поэта, много неоднозначного: входя в него, видишь впереди еще анфиладу комнат, а перед тобой просто двухметровое зеркало. Здесь же "поэтический конструктор" - стих Некрасова, который не прочтешь, сам не став некрасовым, подставляя в пропуски между словами варианты на магнитах, выбирая между "резким" и "дерзким", "бестолковым" и "капризным". Наконец, стихотворение, посвященное жене Зине, ухаживавшей за поэтом в предсмертные месяцы - трагическое, выверенное до звука, о любви и долге, о прожитом и несделанном. "Мне борьба мешала быть поэтом / Песни мне мешали быть бойцом…"
На вернисаже много говорилось о том, что Некрасов не прочтен, что из контекста его стихотворений вырваны строки, ставшие лозунгами. И о том, как в разные эпохи его имя то возносили, то низвергали.
Часто просто не понимали, о чем это он. Выставка в Доме И.С. Остроухова в Трубниках пытается это исправить: поздняя поэма Некрасова "Современники" проиллюстрирована черными манекенами в мундирах и без: лирический герой поэмы идет по условным залам общества-ресторана и видит титулованных казнокрадов, финансовых воротил, прибиравших к рукам экономику страны. У манекенов на выставке нет лиц: история не сохраняет в памяти таких.героев".