Зал был предсказуемо полон, всем хотелось узнать, как знаменитый театр воплотит на сцене не менее знаменитый роман нашего земляка Алексея Сальникова "Петровы в гриппе и вокруг него", нарочито привязанный к реалиям Екатеринбурга конца девяностых: в тексте романа очень много деталей и ностальгических описаний, хорошо известных горожанам. И вот на сцене знакомый троллейбус третьего маршрута, украшенный елочной гирляндой, так уютно мерцающей сквозь метель. И зритель, предусмотрительно прочитавший в Интернете отзывы критиков о "Петровых" как о "спектакле удивительной визуальной красоты", знакомится с героями.
Мы привыкли, что троллейбус - окуджавский, последний, случайный, который согреет и увезет от беды, и его пассажиры обязательно придут на помощь. Но времена изменились, троллейбус-ковчег ненадежен, он сам распадается на пиксели, превращаясь то в квартиру, то в библиотеку, а то и вовсе в подземное царство Аида. Его пассажиры - жить и нежить, от которых надо держаться подальше. Они ссорятся, матерятся и совокупляются, ругают таджиков и евреев, точно по инструкции выпускают кишки не то барашку, не то ребенку, порой подолгу хором бормочут неразборчивое и время от времени… как бы это сказать… шутят. Супруга Петрова, будучи сама немного с приветом, так жалеет бедолаг, что хочет облить их керосином и сжечь, но пока убивает по одному подручными средствами.
По прошествии получаса зрители разделились на две группы: меньшая часть, возмущенно топая, начала покидать зал - быстрее отмахнуться от этого бреда, прийти домой, сварить кофе и включить Окуджаву. Большая часть, разумеется, осталась: одни ждали антракта, которого не было, а другие (настоящие театралы, открытые всем впечатлениям) наслаждались любовно воссозданной атмосферой хаоса, бреда больного воображения. А ведь и в самом деле, нравится нам это или нет, но мы живем в том гриппозном мороке, который придумал-предсказал Алексей Сальников, и повседневность оборачивается фантасмагорией, и перспективы непонятны.
На мой взгляд, спектакль очень отличается от первоисточника, атмосфера Екатеринбурга девяностых для него не важна абсолютно. Заодно утеряна и возможность домысливать, фантазировать, подаренная Сальниковым читателям. В спектакле все смыслы и акценты расставлены четко, неуловимый бред, словно туман, перетекающий из фантазии в реальность и обратно, упакован в сценические образы-клише девяностых, трактуемые однозначно. Но, надо сказать, самому Сальникову спектакль очень нравится:
- Я его смотрел, не отрываясь. Мы с режиссером Антоном Федоровым как-то совпали во взглядах, поэтому и картинки, которые были у меня в голове и о которых я рассказал в романе, совпали с тем, что я увидел на сцене.