- Первое, что нужно понимать о вакцинах от COVID-19, это то, что они успешно выполняют ту роль, для которой были разработаны. С того самого момента, когда вакцины впервые начали массово применяться в конце прошлого года, среди вакцинированных не только резко снизился уровень заболеваемости COVID-19, но и самые серьезные проявления болезни стали встречаться намного реже, - говорит Михаил Каган.
По данным Минздрава, кстати, в России из числа привившихся заболевают коронавирусной инфекцией не более 2,5%, об этом на днях заявил глава министерства Михаил Мурашко. То есть риск заразиться у привитых невелик, хотя он все равно есть.
Почему же все-таки заражение после вакцинации возможно? "Важно отдавать себе отчет в том, что вакцины не являются абсолютно непроницаемой броней, от которой отскакивал бы коронавирус. Часть вакцинированных людей инфицируются, и определенная часть этих людей развивают симптомы болезни - и это вполне ожидаемо, - поясняет доктор Каган. - Вот этот момент, допускающий возникновение так называемых "прорывных" инфекций у вакцинированных, производит на многих людей неправильное впечатление и мешает осознанию поразительного эффекта вакцин в данную эпидемию, который заключается в том, что для иммунизированных риск заболеть тяжело и умереть снижен, в то время как он достаточно высок для тех, кто уклоняется от вакцинации. Никакие вакцины не обладают 100-процентной эффективностью в предотвращении инфекций. Если люди - это легко воспламеняющаяся бумага, а коронавирус - это искра, зажигающая эту бумагу, то вакцины - это средства пожаротушения, которые лучше всего защищают от опасных вирусных ожогов: тяжелой болезни, госпитализации и смерти".
Что касается новых волн эпидемии, негативным фактором, способствующим быстрому распространению инфекции в разных странах, стали две его ключевые особенности: во-первых, вирус имеет довольно высокую контагиозность (заразность), и, во-вторых, длительный латентный период - то есть заразившиеся люди начинают выделять патоген (и заражать окружающих) еще до возникновения симптомов, а потому успевают проконтактировать с большим количеством людей и инфицировать их. Кроме того, пока не оправдываются надежды эпидемиологов и инфекционистов на постепенное ослабление патогенных свойств коронавируса и уменьшение тяжести вызываемого им заболевания.
"Одной из особенностей нынешнего этапа пандемии является то, что прямо сейчас мы наблюдаем за эволюцией вируса в реальном времени. В начале эпидемии существовали надежды на ослабление вируса в процессе его приспособления к человеку. Однако этого не произошло. По всей вероятности, это связано с тем, что инфицированный человек успевает уже в достаточной степени распространить вирус в конце инкубационного периода за несколько дней до развития симптомов болезни, в связи с чем последующая тяжесть заболевания и изоляция более сложных пациентов никак не мешает вирусу, - говорит Михаил Каган. - Напротив, нынешняя третья волна в России, вызванная в основном "дельта" штаммом, сопровождается и более высокой смертностью, что говорит о более высокой патогенности этого штамма. Появляющиеся новые варианты вируса, прежде всего, обладают большей заразностью и пытаются обойти ту защиту, которая возникает после перенесенной ранее инфекции или после вакцинации. Частично им это уже удалось, но поствакцинальный иммунитет хотя и действует на "дельта" штамм несколько слабее, все равно достаточно эффективен".
Именно с этим эксперт связывает появление последних рекомендаций о ревакцинации спустя полгода после введения двух первых доз противоковидной вакцины, а также проведении прививки переболевшим.
"Большинство экспертов сейчас склоняется к тому, что в России по прошествии шести месяцев после вакцинации необходим бустер для повышения напряженности иммунитета. Сейчас такой подход, вероятно, является оптимальным. Однако существует риск того, что со временем новые варианты вируса могут найти способы обойти имеющуюся защиту более существенным образом. Это означает, что для того, чтобы опередить вирус, может потребоваться обновление существующих вакцин или создание новых", - отметил Михаил Каган.