Ваш театр стоит особняком от других столичных театров. Вам это важно - отличаться от других?
Иосиф Райхельгауз: "Школа современной пьесы" - это не просто название, это наша идеология. У нас идут только мировые премьеры. Если ставим пьесу - это означает, что до нас ее никто еще не ставил. Либо это автор, которого никто не знает. Либо наши современные "классики", такие как Гришковец, Акунин, Улицкая, Остер... Но условие одно: пьеса должна быть нигде никогда не поставленной.
А как же "Шинель/Пальто" или трилогия "Чайки"?
Иосиф Райхельгауз: Иногда, раз в два-три сезона, я устраиваю такую отдушину для артистов, беру Чехова, Гоголя, Грибоедова, Сервантеса... Как правило, приглашаю хорошего поэта, например Вадима Жука, Дмитрия Сухарева, и замечательного композитора. В "Шинели…" это был Максим Дунаевский, во многих других спектаклях - Сергей Никитин. И все эти спектакли - музыкальные, я ставлю их сам.
Следующий сезон вы откроете "Бешеным хворостом". Почему именно этим спектаклем?
Иосиф Райхельгауз: К нам на драматургический конкурс "Действующие лица", который мы проводим уже 17 лет, пришла пьеса. Я прочитал отрывок и подумал: "Какой замечательный диалог!". Стал читать, и пьеса показалась мне сверхсовременной. Чем-то напомнила известный фильм Эльдара Рязанова "Дорогая Елена Сергеевна", только вывернутый наизнанку. Там школьники взяли в заложники учительницу, а тут директор и завуч троллят ученика. Дал почитать своим любимым актрисам Татьяне Васильевой, Татьяне Веденеевой, Валерии Ланской и двум моим ученицам, молодым артисткам Татьяне Цирениной и Джульетте Геринг. Все сказали: да, жесткая, резкая, но какая узнаваемая ситуация в пьесе описана!
Вы взяли в репертуар следующего сезона чеховскую "Степь" - она же такая несценическая?
Иосиф Райхельгауз: У нас спектакль называется "Степь Чехова". Он сложился из творческого задания моего курса в ГИТИСе - поставить по отрывку из этой повести. На экзамене кафедры были Сергей Женовач, Юрий Бутусов, Евгений Каменькович, Дмитрий Крымов - выдающиеся наши режиссеры, посмотрели "Степь" и высоко ее оценили. Тогда я предложил режиссеру-педагогу Александру Цою собрать эти студенческие работы в одну и попробовать сделать из них спектакль.
Что для вас главное в пьесе?
Иосиф Райхельгауз: Раньше было как? Драматург писал свое произведение, и книжечка с ним стояла на полке, актеры озвучивали его со всеми ремарками. Профессии "режиссер", по сути, не было. Драматургия нашего великого Чехова востребовала режиссера. Режиссер стал автором спектакля, а пьеса - всего лишь его компонентом. Пьесу должен выбирать автор спектакля. Если эта тема у режиссера болит, если он хочет ее понять, исследовать… А зритель зачем приходит? Чтобы что-то про эту жизнь понять.
А какой он, идеальный зритель вашего театра?
Иосиф Райхельгауз: Идеальный зритель - это я. Не случайно режиссерское место всегда устроено в самом удобном месте зала. Я для себя организую зрелище. Я думаю, что те, кто сядет на мое и другие места, будут о том же думать и то же чувствовать. И еще у меня всегда есть такое ощущение, что справа от меня сидят мои дочери, а слева - мои родители. Мне не должно быть стыдно перед ними. Не случайно сегодня такой интерес к творчеству Дмитрия Крымова. Он у нас в этом сезоне выпустил замечательный спектакль "Все тут". В следующем будет еще его спектакль. Он опять будет связан с некой семейной историей… Еще одна работа следующего сезона - "Нос. Гоголь. Сон". Это работа художника спектакля "Все тут", "Фаина. Эшелон"… Я ее очень хорошо знаю, потому что это моя старшая дочь - Маша Трегубова. Думаю, ее режиссерский дебют тоже будет интересным. Интереснейший режиссер Марат Гацалов - мой ученик, будет ставить у нас рассказ известного юриста Михаила Барщевского. Я уже не первый год веду переговоры с великим режиссером современности Анатолием Васильевым - моим товарищем, однокурсником. Наконец он дал согласие на постановку в нашем театре.
То есть ваших зрителей ждет яркий сезон?
Иосиф Райхельгауз: У нас каждый сезон яркий. Скоро у меня выйдет учебное пособие "Во всем виноват режиссер". Два тома, около 500 страниц. Посвящаю его Борису Зону, одному из последних учеников Станиславского, воспитавшему выдающихся деятелей русского театра и отчислившему меня с первого курса с формулировкой "за профессиональную непригодность". Я эту книгу писал лет 20, а собирал всю жизнь. И безмерно благодарен Зону, что он меня тогда отчислил. Сейчас понимаю: правильно сделал.