Это далеко не лучший, но по-прежнему любимый Вуди Аллен. Он узнается в каждой интонации. У героя по имени Стэнли - та же страсть к самокопанию, смешанная с убежденностью в собственной неповторимости, какую мы с восторгом наблюдали у нью-йоркских невротиков в исполнении самого Аллена, а теперь наблюдаем у невротика лондонского в обличье Колина Ферта. Конечно, все эти комплексы укрыты под непробиваемой броней убежденного себялюбца, но интеллигентское самоедство - фирменный лейтмотив фильмов Аллена - нам так хорошо знакомо, что в интонациях Ферта чудятся тембры Аллена. Здесь все та же любовь к более простодушным эпохам в жизни человечества - к их модам, их другим ритмам, их музыке от джаза до Стравинского, встречающей нас уже на титрах.
Действие происходит в 20-е годы ХХ века. Стэнли - знаменитый иллюзионист, выступающий под маской китайского мага Вэй Лин Су. В совершенстве владеющий искусством ловкости рук, он законченный циник и сугубый материалист, не верящий ни в бога, ни в черта. Он любит разоблачать конкурентов-шарлатанов и охотно отзывается на просьбу коллеги Говарда вместо отдыха на Галапагосах поехать на Французскую Ривьеру, где некая девица Софи Бейкер общается с духами умерших, - нужно вывести ее на чистую воду. Девица оказывается неотразимей, чем он думал - оказывается личностью. Ее играет Эмма Стоун, которая только что проблеснула на наших экранах в новой очень стильной реинкарнации Круэллы-Эстеллы. И совершенно ясно, что сеанс разоблачения черной магии завершится любовью - автор этого, собственно, и не скрывает, дав фильму название, у которого нет двух толкований.
Конечно, это редкостно неубедительный Аллен. Стремительное превращение высокомерно снисходительного британца во влюбленного мистера Хиггинса из "Пигмалиона" и романтический финал с назревшим поцелуем в диафрагму кажутся и поспешными, и не очень оправданными. Не говоря о том, что этот поцелуй мы предвидели едва ли не с самого начала картины.
И все же это восхитительный Аллен, когда очевидные просчеты легко прощаешь за любимую интонацию ироничной игры, подтрунивания над всем сущим и над самим собою. За улыбку, которая неизбежно прилипает к твоим губам на все время, пока развивается эта история - тоже типичная для Аллена, любителя цирковых кулис, исчезающих слонов и волшебных перемещений в пространстве.
Если следить только за развитием фабулы, она действительно удивит неаккуратностью сборки. И обращение героя, принципиального не верящего во все паранормальное, к вере в непознанное чудо происходит слишком легко и быстро, и качания его от атеизма к молитве выглядят не слишком убедительно, хотя очевидная "химия" между ним и Софи безошибочно предвещает хеппи-энд. Но обаяние картины не в фабуле, задача которой заинтриговать, - что она и делает очень успешно: картину смотришь легко, весело и с нарастающим интересом.
Не забудем, что мы здесь имеем дело не только с Алленом-режиссером, но и в первую очередь с Алленом-писателем, драматургом, мастерство его диалогов мало имеет в кино равных. Это прекрасно написанная литература с только Аллену присущей авторской интонацией, здесь есть что обыгрывать актерам, и они работают, что называется, "вкусно", с азартом и драйвом, получая от участия в этой игре очевидное удовольствие. А это, напомню, первое условие того, что удовольствие будут получать и зрители. Здесь хороши не только Ферт и Стоун - бесконечно хороша Эйлин Аткинс в роли его доброй тетушки Ванессы: одна только достойная Шеридана сцена раскладывания пасьянса может стать эталоном мастерства добиваться своего, глаголя при этом прямо противоположное. Ложку дегтя добавляет, пожалуй, только богатенький жених Софи глупый балбес Брайс, играющий на укулеле и поющий дурным голосом шлягеры 20-х годов прошлого века, - Хэмиш Линклейтер его изображает с необычной для картин Аллена дубоватостью.