Последний раз "Паяцев" в Казани ставили почти 50 лет назад - в 1973 году. Репертуар современных спектаклей в Татарском оперном многие годы опирается на обязательную классику, причем прежде всего итальянскую. Здесь есть главная вердиевская "тройка" - "Травиата", "Риголетто", "Трубадур", но есть и обязательная русская классика - "Евгений Онегин" и "Пиковая дама" Чайковского, "Борис Годунов" Мусоргского. В новом сезоне готовится к постановке "Тоска" Пуччини. Директор театра Рауфаль Мухаметзянов придерживается курса на сохранение традиционного постановочного стиля, воспринимая театр как образовательный институт, и считает, что основной зрительский контингент в городе приходит в оперу не за дозой сильнодействующих средств, а чтобы насладиться красивым прошлым оперы в его неизменном виде. Сторонники радикальных эстетических взглядов на современный театр в Казани, разумеется, страдают от дефицита модернистских постановок на местной сцене, но это дело будущего.
Новые "Паяцы" Юрия Александрова стали неплохим компромиссом между традиционным театром и актуальной режиссурой, способной наделить героев прошлого вполне современными эмоциями и характерами. Действие происходит там, где и предначертано либретто, написанному по криминальной хронике (убийство на почве ревности в небольшой итальянской деревне). Правда, деревенская площадь у художника Вячеслава Окунева получилась не хуже какого-нибудь венецианского уголка с изящной барочной аркой, соединяющей галереи. Стены, окружающие площадь - знак замкнутого пространства, в котором рутинно живет бродячая труппа и из которой так захотелось вырваться главной героине Недде. Но режиссер не дает однозначных ответов. И когда Недда с завистью смотрит на счастливую пару молодых, выходящих из церкви, чтобы запеть свою арию о свободной птичке, она еще не знает, что эта невеста уже беременная: такой ее Александров покажет в другом ракурсе сразу после любовного дуэта Недды с любовником Сильвио. Главный паяц - Канио изображен здесь "карабасом-барабасом" с черной бородкой и плеткой. Александров, знающий, что именно так его за глаза полушутя называют артисты его театра, пускается здесь в исследование феномена театрального закулисья, а также профессионального выгорания. Канио в спектакле представил любимец здешней публики - тенор Ахмед Агади. Подросшую девочку Недду, которую Канио подобрал когда-то сиротой и пригрел, исполнила - причем, с предельной эмоциональной отдачей и психологической нюансировкой, Гульнора Гатина. Сильвио, не способного спасти ситуацию и вытащить Недду из паутины рутины, спел баритон Владимир Целебровский. К слову, художник иронически обрядил его в финальной интермедии в сексуальный костюм золотого петуха-аполлона. Для серенады героя второго плана - добряка Беппо трудно было подобрать тенора лучше, чем Дамир Закиров, с нежнейшей лирикой его голоса. А своего рода "Яго" в спектакле - провокатором преступления стал приглашенный афроамериканец Лестер Линч в партии Тонио, буквально "сверкавший" блеском черной зависти. Маэстро Марко Боэми держал оркестр под контролем, прекрасно понимая, что в такой эмоционально надрывной музыке, можно быстро потерять управление.