"Мастер и Маргарита" - самая масштабная постановка на саранской сцене за много лет. Это ваш первый опыт работы с местной труппой?
Дмитрий Крюков: Нет, не первый. У истоков нашего сотрудничества стояла завлит Ольга Устила. Мы подружились, когда она в составе группы театроведов во главе с известным столичным критиком Натальей Старосельской приезжала в Нижний Новгород на семинар, где просматривали и обсуждали постановки нашего театра "Комедiя". Потом Ольга позвонила и сказала, что дирекция ГРДТ приглашает меня на постановку сказки. Это была пьеса "Три Ивана". А спустя три года вышел "Мастер и Маргарита".
То есть, от замысла до премьеры прошло три года?
Дмитрий Крюков: Если честно, от замысла до премьеры прошло лет 20. Такая идея возникла у меня еще в студенческие годы, когда я только прочитал роман. Я учился в Нижегородском театральном и у меня уже тогда были мысли о режиссуре. Эта мечта жила во мне с тех пор. А в Саранске, работая над сказкой "Три Ивана", я присматривался к артистам и отмечал про себя: вот этот - Бездомный, а вот эта - Маргарита, а вот он - Понтий Пилат… Вернувшись домой после премьеры, сел за инсценировку. Написал, отправил Ольге, ей понравилось. Так мечта стала явью.
Все режиссеры, ставившие "Мастера и Маргариту", рассказывали о "чертовщине" и мистических совпадениях. Саранские зрители сравнивают вашу работу с одноименной постановкой Валерия Беляковича, которую он с труппой Театра им. Станиславского привозил на фестиваль "Соотечественники" девять лет назад. Тогда спектакль оказался под угрозой срыва - обладатель авторских прав на творческое наследие Булгакова пытался запретить его показ…
Дмитрий Крюков: Валерий Романович Белякович - мой мастер, мой любимый учитель, человек, который мне дал путь в режиссуру. Я учился у него в ГИТИСе, и мне безумно приятно, когда мою работу сравнивают с его постановкой. Хотя они абсолютно разные. Спектакль Беляковича я помню наизусть: видел его раз 10-15 с разными исполнителями, не застал только Виктора Авилова, который к тому времени уже ушел в мир иной. Валерий Романович был человек-комета - бешеной энергетики, бешеного ритма. Этот ритм, который в нем жил, бурлил, кипел, как лава в вулкане, ощущается во всех его работах. У меня совершенно другое видение этого романа. Я понимал, что нельзя подражать учителю - это будет жалкая копия. Мне хотелось глубже раскрыть какие-то философские вещи.
А что касается мистики - пожалуй, в нашем случае она как раз и заключалась в том, что никаких сложностей я не почувствовал вообще. Нам будто кто-то помогал свыше. Да, конечно, пандемия коронавируса и связанные с ней ограничения отразились на работе: несколько актеров переболели. Мы ждали их, желали им скорейшего выздоровления. Вообще артисты удивляли своей работоспособностью и творческой самоотдачей.
Завлит Ольга Устила, которая поддержала вашу идею, к сожалению, безвременно ушла из жизни. Но Бангу в спектакле играет ее собака…
Дмитрий Крюков: Лабрадор Лана прекрасно справилась с ролью собаки Пилата. Я понимал, что переиграть животное невозможно. И, выпуская на сцену живую собаку, опасался, что она может переключить внимание зрителей на себя и все, что произносит в этот момент Воланд, уйдет на второй план. Но этого не случилось. Лана спокойно вела себя на репетициях и на премьере.
Это правда, что первоначальная версия спектакля длилась шесть часов?
Дмитрий Крюков: Верно, но потом я понял, что это слишком долго. В итоге пришлось сократить постановку до четырех часов. Признаться, были сомнения: выдержит ли зритель такое время в зале? Хотя, к примеру, новая работа Римаса Туминаса "Война и мир" в театре Вахтангова рассчитана на пять часов.
До первых аплодисментов боялся, что какие-то философские вещи покажутся скучноватыми, гадал - как воспримет зал обнаженную натуру на сцене… Но мы постарались сделать все красиво, поработав со светом так, чтобы это не выглядело вульгарно и пошло.
Говоря об успехе спектакля, нельзя не отметить эффектную сценографию и костюмы. Художником-постановщиком стала ваша супруга Екатерина. У вас не было творческих споров?
Дмитрий Крюков: Нет. Это не первая и не вторая наша совместная работа. Она всегда понимает, что мне нужно, буквально с полумысли. Когда она показывает мне эскизы, я вношу отдельные правки. А что касается технической части, то я настолько ей доверяю, что вообще не касаюсь этих моментов.
Ваш спектакль сделан очень бережно к литературному первоисточнику. Видно, что автор постановки очень любит этот роман…
Дмитрий Крюков: Да. "Мастер и Маргарита" - важная веха для меня. А во-вторых, это опять же влияние Валерия Беляковича: он очень трепетно относился к русскому слову, к русским авторам. Он мог адаптировать переводные пьесы - переписывал Шекспира и Гольдони под себя - но никогда не менял текстов Чехова, Гоголя, Толстого, Булгакова. Он учил нас: "Эти люди - гении. То, что они написали, - именно тот стиль, именно те фразы, именно тот смысл, - дано откуда-то свыше". И я с ним в этом солидарен. Есть вещи, которые просто нельзя трогать - особенно сегодня, когда упрощается русский язык, внедряются какие-то странные фразы и слова. Для меня все эти "хейты" и "хайпы" - темный лес. Я работаю со студентами, они пытаются меня научить, но моей памяти хватает минут на 15 - потом я все это благополучно забываю.
Русская культура, русский язык в драматургии и литературе - это то, что нужно беречь и укоренять в душах молодежи. Возможно, поначалу им это покажется скучно, но потом они все поймут.