Судебная реформа идет с 1992 года. Что с ней происходит сейчас?
Вячеслав Антропов: Реформа - непрерывный процесс совершенствования, и она не должна быть скоропалительной. В нашей сфере резких шагов делать не надо, ведь за каждым решением суда стоит человек. На очередном этапе преобразований появились новые суды - кассационные, апелляционные.
Анатолий Сушинских: Реформа отражает изменения, которые проходят в стране и судебной системе. Благодаря ей создан судебный департамент при Верховном суде РФ, в процессах участвуют присяжные заседатели, работают мировые судьи. До 1993 года большая категория жалоб на должностных лиц просто не рассматривалась судами - не было законных оснований для таких исков. После принятия новой Конституции люди получили практически неограниченные возможности обращаться в суд. Сейчас в среднем до 65 процентов дел, где одна из сторон - органы власти или чиновники, разрешается в пользу граждан.
Можно ли назвать тюменскую судебную систему открытой?
Вячеслав Антропов: Безусловно, она открыта. Но говорить о ней отдельно неверно, ведь мы - часть судебной системы страны. Как раз 16 ноября 2001 года постановлением Совета судей РФ была одобрена и принята концепция информационной политики судебной системы страны, а в ее рамках - нормативы и рекомендации по работе со СМИ. Мы продолжаем стремиться к сотрудничеству: в этом году, например, организовали объединенную пресс-службу судебной системы региона. Жизнь идет вперед, появляются новые технологии, и мы тоже меняемся.
Ваша объединенная пресс-служба - еще один шаг к гласности?
Вячеслав Антропов: Идея ее создания принадлежит Анатолию Михайловичу. Шли к этому осознанно, изучали опыт других регионов. В стране около 40 объединенных пресс-служб. Мы решили ориентироваться на коллег из Санкт-Петербурга. У нас и раньше в каждом суде области был и сейчас есть сотрудник, ответственный за взаимодействие со СМИ. Но нужна консолидирующая структура, действующая по принципу одного "информационного окна".
Анатолий Сушинских: Нам хотелось сформировать объективную событийную повестку в нашем регионе, как говорится, "печь горячие пирожки", причем объединить все суды - и общей юрисдикции, и арбитраж, и участки мировых судей. Думаю, у нас получилось.
Журналисты и судьи должны плыть в одной лодке?
Вячеслав Антропов: В одной. Освещение работы судов и судей - это, по сути, ответы на вопросы, которыми задается практически каждый гражданин: как решить спор цивилизованно в рамках закона? Виновный будет наказан или у него есть шанс уйти от ответственности?
Чтобы избежать неприятностей, может, чаще встречаться, учить журналистов, как себя вести на заседаниях, работать над судебными репортажами?
Анатолий Сушинских: Писать журналисты умеют. Однако многие до сих пор недоумевают: почему процесс сделали закрытым, почему за одну реплику корреспондента удалили из зала суда? Потому что есть жесткие нормы, которые регламентируют поведение всех участников заседания. За крики с места судья может не только удалить, но и наказать.
По статистике, каждый российский судья рассматривает около двухсот дел в месяц, и это не предел, нагрузка постоянно растет. А что в Тюмени?
Вячеслав Антропов: В среднем по России ежемесячная нагрузка на мирового судью - 457 дел, в Тюменской области - 895. Это объясняется огромным числом приказных производств. Например, ресурсоснабжающие организации берут задолженность, допустим, за месяц и сразу в судебном порядке предъявляют требования. Поставщики услуг чаще всего не ждут, когда накопится хоть сколько-нибудь весомый долг. В других регионах обращаются в суд через квартал, раз в полгода либо ориентируются на конкретную сумму задолженности…
Анатолий Сушинских: Сейчас над этой проблемой работают Совет судей России, Верховный суд РФ, о ней знают законодатели. Есть предложение ввести досудебный порядок и т. д. Сегодня из-за дел "о двух копейках" судья отвлекается от более серьезных процессов. За десять лет общее число дел и материалов, рассмотренных всеми судами Тюменской области, выросло в 2,5 раза и достигло 450 тысяч. Если перевести на количество жителей региона, то, получается, каждый третий у нас проходит через судебную систему.
Почему так отличаются суммы в делах о возмещении морального ущерба? По мнению адвокатов, это зависит от личной позиции судьи: как ему на сердце ляжет история человека, такое решение он и примет. Возможен ли норматив?
Вячеслав Антропов: В постановлении пленума Верховного суда РФ от 20 декабря 1994 года, разъясняющем вопросы компенсации морального вреда, прописано, какие моменты должен учитывать суд в делах такой категории. Дело делу рознь, поэтому норматива быть не может. И в уголовных, и в гражданских делах учитываются обстоятельства причиненного вреда, вина конкретного человека… Судья не компьютер: он обязан разобраться в ситуации, выслушать все позиции.
Какие дела, рассмотренные судьями области, стали прецедентами в масштабах страны?
Вячеслав Антропов: Недавно Ленинский районный суд вынес приговор по уголовному делу в отношении гражданина, нарушившего таможенное законодательство. Это было очень сложное дело. Подобных в России еще не рассматривали. Пока приговор не вступил в законную силу, говорить о нем не будем. В дальнейшем обязательно напишем об этом.
Анатолий Сушинских: В 2007-2009 годах Ленинский районный суд одним из первых массово рассматривал дела по обманутым дольщикам. Верховный суд РФ вынес по одному из этих дел окончательное решение, которое определило судебную практику.
Какие резонансные дела вам запомнились?
Анатолий Сушинских: Об особо крупном хищении социалистической собственности - на 90 тысяч советских рублей. Мне было 33 года. Сидящему напротив опасному рецидивисту тоже 33. Он обокрал все известные в городе магазины. Продавцы решили возложить на него еще и недостачу, но подсудимый говорил конкретно: это взял, а это нет. Например, ему вменили кражу трех десятков шуб, нескольких десятков пар обуви. Мужчина спокойно объяснял: "Согласно предъявленному обвинению я залез в магазин один раз. В лучшем случае мог вынести только три чемодана с вещами. Но в отверстие, через которое я проник, большой чемодан не пройдет"… Человек вызывал уважение: не суетился, не хитрил. И суд признал только то реальное, что он мог совершить. Ему грозил максимальный срок 15 лет либо смертная казнь. Но в итоге суд определил 12 лет лишения свободы, приняв во внимание, что он рассказал все как было. Это только одно из интересных и сложных дел. Думаю, такие есть у каждого судьи.
В обществе периодически поднимается тема слишком мягкого наказания для педофилов, пьяных водителей, устроивших смертельные ДТП. Стоит ли вернуть для них смертную казнь? В конце лета именно такие предложения звучали после пропажи девятилетней девочки с Лесобазы.
Вячеслав Антропов: В телеграм-канале объединенной пресс-службы была опубликована новость о приговоре пьяному водителю, из-за которого погибла женщина. Виновному определили шесть лет лишения свободы в колонии-поселении. Он должен будет возместить моральный ущерб сыну и дочери погибшей - каждому по 700 тысяч рублей. Это много или мало? Если человек признал вину, каким-то образом возместил ущерб, с учетом наличия смягчающих обстоятельств ему не может быть назначено больше двух третей максимального срока наиболее строгого вида наказания. Кроме того, учитывается наличие несовершеннолетних детей, рассматриваются другие факты… Я бы не сказал, что в Тюменской области выносятся мягкие приговоры в отношении пьяных водителей. Все довольно жестко. По-другому и не должно быть.
Анатолий Сушинских: Помню одно из последних дел, по которому президент России отказал осужденному в помиловании в 1997 году: тогда к смертной казни приговорили подсудимого, изнасиловавшего и убившего трехлетнего и пятилетнего ребятишек. Это страшно. Страшно было смотреть прежде всего на родителей… Что бы делали противники смертной казни на месте судьи, вынесшего приговор? Какое наказание назначили? Что может стать мерилом такого преступления? Вы спрашиваете: вернуть ли смертную казнь? В нашем законе она осталась - ее просто не применяют. Введен мораторий в связи с тем, что Россия подписала соглашение с ЕС.