Среди участников Vivacello - Давид Герингас, исполнявший камерную музыку (в том числе - Четыре песни Густава Малера в переложении Герингаса для виолончели и фортепиано), французский виолончелист Ксавье Филлипс, дирижер и виолончелист Дмитрий Яблонский (США), Альбан Герхард (Германия), впервые выступивший в Москве, и другие известные музыканты.
Сам Борис Андрианов не только участвовал в большей части программ, включая концерт в джаз-клубе "Эссе" с посвящением американскому трубачу и бэнд-лидеру Майлзу Дэвису, но и сыграл на фестивале две премьеры партитур. На открытии с БСО имени П.И. Чайковского и гитаристом Дмитрием Илларионовым он представил мировую премьеру Концерта для виолончели и гитары с оркестром "Элиза, мой мираж" - "сентиментальное путешествие двух одиночеств", по словам композитора Самюэля Струка. А на закрытии Vivacello впервые в Москве был исполнен Концерт для виолончели с оркестром Габриэля Прокофьева (внука Сергея Прокофьева).
Одна из частей этого концерта (In memoriam) была посвящена семье - бабушке Лине Прокофьевой, певице (первой жене композитора), деду, а также отцу Олегу и дяде Святославу - сыновьям Сергея Прокофьева. Все они оказались участниками и жертвами страшных событий 40-х - 50-х годов, когда в сталинском СССР, в эпоху массовых репрессий, линчевали крупнейших советских композиторов (Прокофьева, Шостаковича, Хачатуряна, Шебалина, Мясковского и др.) за "формализм", прогибали их под идеологию и "высокие запросы, которые предъявляет советский народ к музыкальному творчеству".
Сочинение Габриэля Прокофьева прозвучало на фестивале в окружении двух знаменитых виолончельных концертов, причем написанных композиторами незадолго до их смерти - романтического шумановского и Симфонии-концерта Прокофьева, одна из тем которого в первоначальном варианте содержала ерническую цитату из песни Захарова "И кто его знает, чего он моргает…", одного из ярых участников травли Прокофьева и Шостаковича.
Оба этих концерта с Российским национальным оркестром (дирижер Олег Каэтани) исполнил Альбан Герхардт, один из ведущих европейских виолончелистов, харизматичный, артистичный, с ярко экспрессивной манерой игры. В Шумане звук его виолончели растекался в пространстве, взвивался драматическим монологом, вступал в диалог с оркестром. В этом концерте нет романтической декларативной виртуозности, но есть "пение" звуком, не прерывающееся ни на секунду во всех трех частях, исполняемых без перерыва. Выдержать этот "марафон", не растеряв энергии и объемности звука, очень трудно. В исполнении Герхардта была и романтическая стихийность, и яркость в подаче драматургии, и нежная элегичность, и тот огромный внутренний накал, который через красоту музыкальной материи передавал мучительный душевный надрыв самого Шумана.
В Симфонии-концерте Прокофьева звук его виолончели словно продирался сквозь толщу тяжеловесного мрачного оркестрового массива - надрывно, трагично, напряженно, не просветляясь даже в кантилене. В быстрой части виртуозные виолончельные пассажи и бесконечно меняющаяся фактура напоминали у Герхардта какой-то инфернальный нескончаемый бег. Оркестр звучал жуткими остинато со зловещими, мерно раскачивающимися ударами - словно маятник невидимых часов, отбивающий оставшееся время жизни. Нарастающее, почти захлебывающееся от скорости движение в финале обрывалось ударами и кричащим на фортиссимо высоким звуком виолончели - жуткий слепок мучительных переживаний самого Прокофьева, музыка которого была заклеймена Постановлением Политбюро ЦК ВКП(Б) 1948 года как наносящая "вред" народу.
В виолончельном концерте Габриэля Прокофьева вторая часть In memorium стала интроспекцией в глубину пережитого в его роду кошмара тоталитарного давления и уничтожения самоощущения личности. Но и первая часть концерта - скерцо, с его сложнейшей ритмической фактурой, острыми штрихами и легким, стремительным движением звучала у Бориса Андрианова, как какая-то призрачная музыкальная ткань, как некий вход, погружение в глубину - во вторую часть In memorium. На этой глубине открывалась мрачная, медленно затягивающая в себя бездна, темный морок с въедливым вибрато виолончели, низкими оркестровыми тембрами и хлесткими ударами перкуссии. Эта мрачная бездна то замирала, то начинала дышать каким-то страшным дыханием, наползая тяжелым, давящим крещендо. Третья часть концерта - почти механический гротеск вальса (Waltz) с вращающимся движением, ритмическими изломами, с рассыпающейся на "элементы" оркестровой фактурой и загнанным бегом виолончели. Мрачный, трагический мираж памяти. И мрачный урок.
Борис Андрианов, виолончелист, худрук Vivacello
- Это исполнение Концерта Габриэля Прокофьева, в принципе, можно считать мировой премьерой. До сегодняшнего вечера он был сыгран всего однажды - Александром Ивашкиным в 2013 году в Санкт-Петербурге. Потом в 2018 году мы записали его с Уральским филармоническим оркестром, и только теперь состоялось его первое публичное исполнение в новой редакции. Габриэль увлекается электронной музыкой, и его сочинение несет на себе след этого увлечения. Недаром на диске его музыки, который мы записали, Виолончельный концерт идет вместе с Концертом для диджейских вертушек с оркестром. Это очень сложная партитура для оркестра. Надеюсь, буду играть его и дальше.