Выступлением на сцене Большого зала консерватории оркестр Республики Башкортостан (главный дирижер Дмитрий Крюков) завершал большое турне по городам России (Уфа, Санкт-Петербург, Казань, Набережные Челны, Нижнекамск, Москва) в честь своего 30-летия. Сжатые сроки репетиций не помешали башкирскому коллективу органично "спеться" с другими артистами этого сложносочиненного концерта: Камерным хором Московской консерватории, Тульским Госхором и детским хором "Пионерия".
Правда, хоры появились на сцене только во втором отделении, первое же было отдано оркестру. И тут главной интригой стала московская премьера "Салавата" классика башкирской музыки Загира Исмагилова. Яркая бравурная пьеса основана на двух самых популярных национальных песнях - "Урал" и "Салават" (кстати, интересный факт: красивая мелодия "Салавата" звучит в Башкирском оперном театре вместо звонков). Партитура при жизни автора была сыграна всего дважды - в 1950-е годы, потом долгое время считалась потерянной. И лишь недавно, при подготовке к 105-летию автора, отыскалась в архиве.
На публику Московской консерватории эффектная партитура "Салавата" произвела сильнейшее впечатление. А последовавшая затем симфония Прокофьева, это могучее полотно о "величии человеческого духа", сделанная с такой тщательностью и со вкусом, доказала, что еще одним высокопрофессиональным и амбициозным оркестром в стране стало больше. Кстати, любопытная деталь: и главный дирижер оркестра Дмитрий Крюков, и его директор кларнетист Артур Назиуллин, и композитор Загир Исмагилов - выпускники Московской консерватории (в ее стенах основоположник башкирской музыки и написал свою поэму "Салават"). Вот почему так принципиально важно было главному оркестру Башкирии выступить в свой юбилей именно на этой сцене.
В начале второго отделения произошло самое ожидаемое событие вечера: мировая премьера "Военной кантаты" московского композитора, автора более полутора тысяч сочинений Давида Кривицкого. Вся его музыкальная семья - жена, дочь, внук - были в зале. Ребенок войны, выросший в Киеве и увидевший в детстве Бабий Яр, он посвятил военной теме целый ряд своих произведений. Это и опера-оратория "Бабий Яр", премьера которой несколько лет назад состоялась на этом фестивале, и кантата "Голоса Терезина" о жертвах концлагеря, и фортепианный концерт "памяти композиторов, погибших во время Второй мировой войны".
Дочь композитора, органистка, профессор Московской консерватории Евгения Кривицкая рассказала: "Папа дружил с поэтами-фронтовиками - Давидом Самойловым, Юрием Левитанским, блокадником Александром Городницким. Это был его ближний круг".
С Арсением Тарковским, также поэтом-фронтовиком, Давид Кривицкий не был знаком, но для своей "Военной кантаты" выбрал его стихи. В них нет конкретики, это скорее рефлексия поэта по поводу войны, ставшей для него личной трагедией: на войне он потерял ногу. "Как я хотел вернуться в до-войны, предупредить, кого убить должны", - одна из главных строк в этом либретто, сотканном самим композитором из разных стихов Тарковского 1940-х годов.
Кантата написана для огромного состава: тут женский и детский хоры, большой оркестр с изрядным количеством перкуссии, солист (тенор Дмитрий Хромов). Партитура построена на противопоставлении высоких, "небесных" голосов хора a capella и преимущественно густых, "темных" оркестровых тембров. И если голос от автора текста - Арсения Тарковского - воплощает солист, то от лица другого автора - Давида Кривицкого - как мне кажется, выступает солирующая скрипка (великолепный Ильшат Муслимов - концертмейстер оркестра). Подобно хору в баховских "Страстях", она эмоционально реагирует на происходящее: "плачет", "страдает", "поет". Ее нежное соло открывает кантату, а едва слышные тишайшие флажолеты, будто растворяясь в пространстве, завершают ее.
Казалось, после такого мощного "спора да переклички памяти с судьбою" (по Тарковскому) трудно еще что-то исполнять. Но башкирский оркестр смог произвести еще одно сильное впечатление, исполнив пьесу для хора и оркестра Гии Канчели "Dixi". Тоже из разряда редкостей: ее играли в Москве, но лишь однажды - в 2010-м. Она была задумана как преамбула к Девятой симфонии Бетховена, в переводе с латыни означает "Я сказал" (или "Я выговорился", как уточнял сам автор), посвящена грузинскому дирижеру, другу композитора Джансугу Кахидзе. В ней есть отзвуки грузинских песен, но не явные, как бы намеками.
В целом пьеса построена на резких динамических контрастах - в них, как писал сам Канчели, "всплески отчаянья и взрывы гнева, которые я всеми силами стараюсь обуздать…" И тут особенно очевидно, сколь высок уровень Камерного хора Московской консерватории, мастерски исполняющего современные партитуры. Как пояснил руководитель хора и фестиваля Александр Соловьев: "Dixi" созвучна знаменитому "Стиксу" Канчели, она вызывает особые энергетические вибрации у публики. Это была не точка, а многоточие в нашем победном фестивале".