Как отнеслись в семье, на работе к вашему решению поехать работать в горячую точку?
Валерий Максимычев: Родственники, конечно, попереживали. Главврач встревожился и сначала не хотел отпускать. Но он - человек военный: пожал руку и пожелал удачи. Коллеги в основном не поняли. Особенно когда узнавали, что я еду туда за свой счет и на время своего отпуска.
Вероятно, самый сложный вопрос: почему приняли такое решение?
Валерий Максимычев: Сложный, поскольку я сам себе на него так до конца и не ответил. Наверное, такой характер: мне было легче уехать, чем остаться. Я бы не смог спокойно жить. Думаю, это на уровне инстинкта. Как если бы увидел, допустим, тонущего человека, то бросился б его спасать. Как и любой нормальный человек. Я и в "красную" зону по ковиду пошел первым из наших анестезиологов. Заразился и получил 58 процентов поражения легких. Но ничего, выкарабкался. В Мариуполе, кстати, опять переболел ковидом, но уже легче.
Когда все началось, смотрел новости фактически на всех каналах, сутками. Ну и как-то увидел репортаж о работе московских врачей в Донецке. Чуть позже узнал, что в зоне СВО очень не хватает гражданских медиков.
Мне дали контакт помощника главы комитета Госдумы по охране здоровья Дмитрия Анатольевича Хубезова, и все закрутилось. За неделю сформировалась группа медиков из девяти человек. 4 апреля я оказался в Донецке, и там уже сам Дмитрий Анатольевич в одном из чатов в ответ на мой вопрос "А кто-то в Марик собирается?" предложил мне поехать в Мариуполь, где на левом берегу организуется медицинский пункт. Именно там, на "Азовстали", засели украинские боевики и именно там продолжались бои.
Что было дальше, как работалось в Мариуполе?
Валерий Максимычев: Утром за мной заехали ребята из общественной организации ветеранов "Боевое братство", и через три часа я вместе с партией медикаментов оказался в Мариуполе. В первый же день в тесной комнатушке принял 101 пациента. Полтора месяца работал больше как терапевт и как врач скорой помощи. Собирал больных по улицам, легких лечил на месте, тяжелых отправлял в Новоазовск. Потом ко мне присоединился хирург Борис Борисович Полуосьмак из Волгоградской области. За все время мы вывезли более 200 человек.
Не буду утомлять подробностями, как мы кочевали от здания к зданию, пытаясь обустроить нормальный медпункт. В итоге обосновались в помещении стоматологической клиники "Аполлония". Наверное, я хорошо сделал свою работу, раз мне вручили медаль "За ратную доблесть" от "Боевого братства". Низкий поклон Нели Александровне - члену "Боевого братства" и помощнице Дмитрия Саблина (первый заместитель председателя Всероссийской общественной организации ветеранов "Боевое братство". - Прим. ред.) Она все для нас организовала: помогала с провизией, медикаментами, бензином, генераторами.
Что больше всего поразило в Мариуполе?
Валерий Максимычев: Теперь я знаю, как выглядит гуманитарная катастрофа. Все разрушено. Тела на улице. Брошенные старики в подвалах. Огромное количество породистых собак и кошек, бродящих по улицам. Потом ко всему этому привыкаешь - защитная реакция.
Обморожения страшные были у людей. Очевидцы рассказывали, что уже вечером 24 февраля, в первый день СВО, украинский танк ездил по левому берегу и стрелял в жилые многоэтажки прямой наводкой. Люди прятались в подвалах, где ни тепла, ни света, ни воды. А температура в конце февраля доходила до минус 16. Отсюда обморожения. Были и тяжелые пневмонии, бронхиты, сердечная недостаточность, психозы и неврозы.
Никогда не забуду, как девочка 13 лет, вся в осколочных ранах, абсолютно без эмоций рассказывала, как убегали всей семьей от украинских снарядов, как прямо перед ней сначала убило ее мать, потом отца. Ее спасло то, что сосед за руку утащил в подвал.
Ужаснули и рассказы девчонок-медиков о том, как "азовцы" убивали волонтеров, которые бегали за водой для больных и персонала.
Ну а к треску разрывов быстро привыкаешь. Первые две недели мы засыпали под эти звуки, а когда стихало - спать уже не могли.
К счастью, были у нас и радостные эмоции. В "уазике", в котором мы увозили из Мариуполя детей, была невероятная энергетика. Мы сами радовались, как дети, что увозим их из этого ада. А когда из-под обстрела вытащили раненую женщину с двумя детьми, там вообще ощущение было такое, что сейчас взлетишь от счастья.
И, конечно, чувство невероятного братства. И гордость от того, что работаешь с людьми, для которых на первом месте жизнь других. Девочки-волонтеры, например, сами ничего не попробуют, пока не накормят нас и больных.
В последний день перед отъездом мы с врачами сидели до двух часов ночи, пели русские и украинские песни и плакали. Коллеги мне пишут, рассказывают, как у них дела.
Поменялось ли что-либо в вас после этой командировки?
Валерий Максимычев: Это как катарсис. Земля Мариуполя стала святой от пролитой крови. Я там ни разу матом не выругался - считал, что это святотатство. И сейчас не ругаюсь. Мое слегка фрондерское отношение к власти поменялось. Чиновников принято поругивать, но там я увидел, насколько они искренни в своем желании помочь людям, без дураков. Десятки тысяч спасенных ими от холода, голода и огня не оставили меня равнодушным. Я окреп в своих патриотических убеждениях. Стал нетерпим к тем, кто осуждает СВО.
В августе снова поеду. Волонтером - для меня это важно. Хочется верить, что показал пример другим гражданским врачам. Они там нужны, в том числе и для строителей, которые будут возводить новые микрорайоны.
Досье "РГ"
Валерий Максимычев родился в Борском районе Нижегородской области в старообрядческой семье. Его прадед служил писарем у знаменитого промышленника-старообрядца Бугрова, дед - артиллерист во время Великой Отечественной. В 1995 году Валерий Максимычев окончил педиатрический факультет Нижегородской медицинской академии, затем был год интернатуры по анестезиологии-реаниматологии. Женат, старшей дочери 17 лет, младшей - 13.