Начнем с Лермонтова. В 1828 году после посещения Кавказа он под впечатлением этих мест и под влиянием повести Пушкина пишет свою короткую поэму "Кавказский пленник".
Сюжет ее поначалу тот же. В аул к воинственным черкесам попадает русский пленный. Он живет на положении раба, тоскуя по родной земле и по оставленной там возлюбленной. В него влюбляется юная черкешенка и помогает ему бежать. Но дальше сюжеты Пушкина и Лермонтова расходятся.
В поэме Пушкина русский добирается до своих, а вот девушка, понимая, что жизни среди своих ей уже не будет, топится в реке. У Лермонтова романтический замес еще круче. Пленника настигает пуля старого черкеса, а девушка, не пережив его смерть, тоже бросается в реку. Но старый черкес - это ее отец, который фактически становится убийцей своей дочери.
След пушкинского "Пленника" очевиден и в "Герое нашего времени" (глава "Бэла"). И здесь дикая черкешенка и разочарованный в любви герой, но от романтизма - и след простыл, это уже пронзительный и беспощадный реализм.
Спустя полвека после появления пушкинской повести, в 1872 году, другой писатель, связанный молодостью с Кавказом, Лев Толстой, пишет своего "Кавказского пленника". Рассказ этот писался для его хрестоматии "Азбука", специально для детей. Два русских офицера, Жилин и Костылин, попадают в плен к "татарам" (так называли тогда всех горцев-мусульман).
Два характера, два типа отношения к жизни. Жилин, рискуя своей жизнью, бежит из плена в кандалах. Костылин остается, и его выкупают. Но помогает бежать Жилину опять-таки кавказская девушка 13 лет, и не из любви, а просто из человеколюбия. Это уже другое отношение к теме - нравоучительное. Сразу после "Кавказского пленника" Толстой начинает писать "Анну Каренину", а затем с ним происходит "духовный переворот".
Но и потом тема Кавказа не отпускает Толстого, и в конце жизни он пишет свое закатное произведение - повесть "Хаджи Мурат". В ней, казалось бы, уже нет ничего общего с повестью Пушкина. Кроме разве одного - увлеченностью Кавказом, его коренными жителями. Причем такая, которая не снилась ни одному "имперскому" писателю мира.
Это - к вопросу об "имперском" характере русской нации. Если он такой уж "имперский", то почему, начиная с Пушкина и заканчивая Толстым, русские писатели XIX века в своих произведениях ставили образы и характеры малых завоеванных народов едва ли не выше собственного? Ведь и у Пушкина молодая черкешенка - образ куда более сильный, чем образ Пленника, во всем разочарованного юноши - тип, который был явно заимствован у Байрона.
"Имперский" писатель - Киплинг с его "бременем белого человека". "Несите бремя Белых / Среди племени чужих... / Наполовину бесов, / Настолько же детей…" А мы - какие "имперцы"? Мы чужих готовы любить больше своих.
Спустя более ста лет, в 1994 году, прозаик Владимир Маканин пишет свою версию этой же истории под названием "Кавказский пленный". И здесь тоже образ чеченца едва ли не более выигрышный, чем образ русского военного. Рассказ очень жестокий, и, если и "имперский", то скорее с отрицательным смыслом. Рассказ этот вдохновил режиссера Алексея Учителя в 2008 году снять фильм "Пленный", сценарий которого написал сам Маканин при участии Тимофея Декина. Эта картина получила приз за лучший сценарий на фестивале в Карловых Варах.
Но еще раньше, в 1996 году, Сергей Бодров (старший) обратился к рассказу Толстого "Кавказский пленник" и снял одноименный фильм с Сергеем Бодровым (сыном) и Олегом Меньшиковым в главных ролях. Здесь, как и в рассказе Толстого, русского героя в исполнении Сергея Бодрова спасает доброта девочки из чеченского аула. Фильм был номинирован на "Оскара" и получил гроздь призов российских кинофестивалей, от "Ники" до "Кинотавра".
Вот, собственно, краткая история приключений сюжета "Кавказского пленника", который двести лет назад сочинил Пушкин. Согласитесь, история весьма поучительная. Широта русской души не знает границ. Критиковать самих себя мы склонны куда больше, чем другие народы. Не знаю, хорошо это или плохо, но мне такая широта приятней, чем узость национальной гордыни.
Но история пушкинского "Кавказского пленника" имеет еще один, побочный, сюжет. Пушкин был первым, кто в России восстал против издательского "пиратства".
Его стихотворная повесть оказалась так популярна, что в 1824 году некий Евстафий Ольдекоп выпустил ее в немецком переводе Александра Вульферта (родственника будущей жены Льва Толстого Софьи Андреевны Берс). И ладно бы напечатал перевод, но ему сопутствовал еще и русский оригинал без разрешения автора. Это был явный контрафакт, но авторское право того времени еще не распространялось на переводы, а вот русский текст вместе с переводом - как с этим быть? Закон этот вопрос не оговаривал.
Возмущенный Пушкин через отца, а затем и лично писал письма министру народного просвещения Шишкову и даже шефу жандармов Бенкендорфу, требуя возмещения убытков, но - тщетно. Однако в 1828 году все-таки приняли закон, запрещавший без ведома автора печатать оригинал вместе с переводом.
Так что воистину: "Пушкин наше всё".